Ночь, сон, смерть и звезды - Джойс Кэрол Оутс
Развод означает поражение. Как ни крути.
Уайти попрекает: Не принимай поспешных решений, Беверли! Стив хороший парень.
Ты уверен? Так себе в лучшем случае.
Я бы сказал, отличный. В сравнении с другими. Большой шутник.
От мужа ждешь не только шуток, разве нет?
Уайти предупреждает ее, уже построже: Считай, что ты вошла и дверь за тобой захлопнулась. Я бы на твоем месте проявил осторожность, дорогая.
Шуточка в его духе: Посмотри на меня! Дверь за мной захлопнулась.
Она стоит перед его могилой. Голова закружилась, пришлось опереться на памятник.
С остановками выбирается с кладбища. Откуда-то долетает отцовский голос: Беверли, будь осторожна! Тех, кто нас любит, можно пересчитать по пальцам.
В другой раз она приехала на Олд-Фарм-роуд. Припарковалась, а матери-то и нет. (Разве Джессалин не должна быть дома? И где же она? С этим мужчиной?) Беверли прошлась до реки. Глядела на темную воду, такую медлительную в этот осенний холод. Вспоминала подростковое время, когда она не проявляла никакого интереса ни к реке, ни к озеру в четверти мили от дома. Живая природа – как это скучно.
За последние год или два, когда Беверли еще жила здесь, окруженная этим красивым пейзажем, кажется, она ни разу не выбралась к реке. А когда она последний раз согласилась прокатиться с Томом по озеру на байдарке, ей было тринадцать.
Что такое ее подростковая жизнь? Калейдоскоп ярких лиц, бесконечные телефонные звонки, грязные и всепоглощающие сексуальные мысли. Стива Бендера она еще не встретила, но хватало и других мальчиков/мужчин, заполнявших ее фантазии.
И куда эти грязные фантазии ее завели?
Присела на пристань, ноги подкосились. Течение проносит мимо нее прелые листья. На голых деревьях черные во́роны поводят крыльями, что-то каркают. Вдруг за ее спиной вырастает Джессалин с озабоченным видом, а в нескольких шагах за ней на берегу стоит этот мужчина, Хьюго Мартинес.
У Беверли заплаканное лицо. Как стыдно!
Джессалин с другом вернулись домой и увидели не пойми кого на пристани у подножия холма. В полуобмороке жалости к себе Беверли не услышала приближающиеся шаги.
Хьюго Мартинес тактично ушел. А мать осталась, чтобы ее утешить.
Беверли рыдала: Стив ее больше не любит, ее жизнь кончилась!
Джессалин как могла баюкала дочь в своих объятьях. Все будет хорошо, Стив, конечно, ее любит, ты что-то не так поняла…
Я все правильно поняла. Наконец-то. Хватит притворства.
Она плакала в материнских объятьях. Стыдоба, в ее-то возрасте. Не пора ли уже повзрослеть? Перестать зависеть от мамы? Какой ужас, если бы ее сейчас увидели… Лорен, Том, Стив, Уайти.
Дома их ждал Хьюго. Видя, как Беверли расстроена, он держался тихо, ненавязчиво. Будучи по природе любознательным, он старался не вмешиваться. Просто поглаживал усы, практически закрывавшие нижнюю часть лица.
Сказал, что приготовит им еду. В надежде, что Беверли останется.
Нет! Не могу.
Я понимаю, что вам не очень удобно… Он обратил к Джессалин просительный взгляд.
Пожалуйста, останься! – сказала мать, переплетая пальцы с пальцами дочери, казавшиеся толстыми и неловкими.
И Беверли осталась. Так странно – сидеть в родной кухне вместе с матерью и есть пищу, приготовленную незнакомцем!
А еда-то отличная, разве что островатая. Баклажанная запеканка, лук, томаты, козий сыр, перец чили.
Красное вино, тоже от Хьюго Родригеса, как-то помогло все это смягчить.
Было трогательно слышать, как мать говорит о ней с Хьюго, понизив голос. Неужели Хьюго Мартинесу, чужаку, врагу, есть дело до Беверли? До возрастной, эмоционально неуравновешенной дочери Джессалин?
Лорен сравнивала его с Че Геварой. Может, она так шутила. Поди пойми Лорен, чья взрослая жизнь прошла среди ехидных школьников. Хотя некоторое сходство просматривалось: себялюбивый красивый латинос, манипулятор.
Сексуально агрессивный, опасный. Нельзя доверять.
И вдруг оказался таким дружелюбным. Пожалуй, даже чересчур. Беверли захотелось прижать его руки к своему лицу. Вот так, в минуту слабости, она чуть не унизила себя перед маминым любовником.
Пришлось себе напомнить: ты уже не ребенок, даже не девушка. Ты жена, мать, скоро стукнет сорок.
После двух бокалов красного вина Беверли совсем сморило. Мать повезла дочь домой в ее машине, а Хьюго ехал сзади. Последнее, что увидела Беверли: Джессалин села в его машину, и он ее увез.
Только мелькнули красные фары.
Документы о разводе в (простой) папке от адвокатской конторы «Баррон, Миллс и Макги». В духовке сидит индейка весом шестнадцать фунтов и четыре унции[46], которая к одиннадцати утра должна испечься. День благодарения.
Никто из близких не знал о том, что Беверли обратилась к адвокату. Даже Джессалин.
А еще ей прописали антидепрессант с обнадеживающим названием «Луксор». В противовес снотворному, действие которого растягивалось до позднего утра, как медленно стелющийся туман.
«Луксор», в отличие от большинства антидепрессантов, считался быстродействующим. Белые пятимиллиграммовые таблетки, по одной в день. Противопоказано принимать вместе с алкоголем. А также садиться за руль и работать с тяжелым оборудованием.
Беверли с тяжелым оборудованием не работала. По крайней мере с этим проблем не возникало.
– Мама, что с тобой? Ты стоишь как изваяние.
И давно я так стою? Беверли очнулась в ярко освещенной кухне, похожей на операционную.
– Я просто задумалась.
– Ой. Фу!
Брианна уставилась на гигантскую органическую индейку, точно это человеческий труп. Так откормили, что грудная клетка раздалась вширь, а тело утратило привычные формы. Индюшек ко Дню благодарения теперь откармливали для американских потребителей, предпочитающих белое мясо, бедняги уже с трудом передвигались, а двадцатифунтовые вообще не могли ходить.
Белая липкая ободранная кожа, без дрожи не притронешься.
А запах! Волглое мертвое мясо. А ведь когда-то была живая плоть.
Выпотрошенное существо, внутренности и гениталии удалены, чтобы затолкать внутрь причудливую начинку (каштаны, шампиньоны, сельдерей, шалфей и майоран, соль и перец, вымоченные в масле кусочки хлеба). Какая странная традиция. Раньше Беверли как-то не задумывалась.
Чтобы шестнадцатифунтовая индейка пропеклась, нужно примерно три с половиной часа. Обезглавленное страшилище. Беверли с трудом затолкала его в духовку, одна нога все время вылезала, словно так и не справившись с трупным окоченением.
София помогала по кухне. Лорен обещала помочь, но где-то задержалась. (Стоит ли удивляться? Всякий раз, когда требовалась ее помощь, она задерживалась.) Джессалин, само собой, пришла заранее и принесла восхитительное суфле из сладкого картофеля.
Ожидалось ни много ни мало семнадцать гостей. Беверли уже сбилась со счета. Вирджил, кажется, придет со своей «новой подругой». Должны заглянуть родственники Стива (включая старшего брата Зака) – «поужинать и посмотреть футбол». И конечно, ребятня, ее число постоянно меняется, но в этот раз не будет детей Тома, к разочарованию их кузенов. (Реакция Брианны: «Кевин не придет? Блин».) Стол раздвинули, принесли дополнительные стулья. Бокалы для воды? Именные карточки? Сочетаемые салфетки? Подсвечники? Цветы в центре стола не слишком
