Ночь, сон, смерть и звезды - Джойс Кэрол Оутс
В дневнике он записал: Я отдаю себя искусству, но это еще не значит, что жертва того стоит. Есть простой факт: я остался ни с чем и мне некому себя отдать.
Глупая смерть – дать себя затащить в мутную реку, держась за трос, закрепленный на барже! Он благодарен судьбе, которая его помиловала.
Утонул, но не умер. Вспомнил с улыбкой.
Вирджил вернулся к работе еще до того, как окончательно зажили ладони, как снял бинты. Новые образы: руки, хватающие чужие руки. Человеческие тела, напрягшиеся от желания.
Он все так ясно увидел! Связывает это с мутной рекой, едва не утащившей его на дно. А в результате промывшей ему глаза.
Не столь уж высокая цена. Разодранные ладони. Уязвленная гордость.
Новые работы! Фигуры в человеческий рост из прозрачного оргстекла. Мужские, женские. Соединенные. Бесполые.
Один встал на цыпочки, как танцор. Тянет стертое (жаждущее) лицо к другому, а тот задрал голову так, что до губ не дотянуться. Название «Поцелуй».
Секс – корень всех печалей. И всех радостей.
Вирджил с опозданием узнал новость: дело Маккларенов против хэммондской полиции «урегулировано».
Проинформировал его не Том. Ему позвонила София с хорошими, как ей казалось, новостями.
– Том поставил адвокату ультиматум: три недели на то, чтобы поставить точку… – Тут София в сомнении замешкалась. – Вообще-то, ничего не «урегулировано».
Да. Уайти не вернешь.
Вирджил поинтересовался, что Том собирается делать с этими деньгами. София не знала. А как бы поступил Уайти?
Раздать грязные деньги. Избавиться от них. И поскорее!
– Том так и сделает, я уверена. Раз этого хотел бы отец.
Раз этого хотел бы. Для Уайти все в прошедшем времени.
Боль потери. Пока тяжба тянулась, оставалась надежда на «справедливость», пускай смутная, двусмысленная. Какая-то борьба за абстрактные принципы, ну и в память о незаслуженно пострадавшем отце. А теперь все окончательно «урегулировано».
Вирджил подумал: можно любить человека, даже не жалея о том, что его больше нет. Это горькая данность.
Он с этим смирился. Результатом отцовской смерти для Вирджила стала свобода быть самим собой.
Конечно, в этом он никому не признается. Уж точно никому из родни. Есть правда, которую следует держать при себе.
Они этого не поймут. Даже София не проявит симпатии, а поглядит на него в оторопи и с неодобрением.
Да, мне не хватает папы, но не его присутствия. Не его суда.
Я и без папы могу дышать. Прости!
Может, когда-нибудь признается Амосу. А тот скажет: И у меня такая же история. С моим отцом.
В галерее «Повстанцы» в Восточном Хэммонде Вирджил случайно сталкивается с Амосом Кезиахайей.
Середина ноября. После неловкого инцидента в студии прошел не один месяц, и во время этой долгой паузы Кезиахайя съехал с Медвежьей горы и перебрался в другое место, о чем в тот момент Вирджил и не знал.
Куда перебрался, он и сейчас не знает. Лучше не знать.
Оба застывают. Вирджил ждет гримасы, обнажающей белые зубы: Вы! Проваливайте, я не ваш друг.
Но все не так. Высокий нигериец встречает его смущенной улыбкой: Хелло.
Или даже: Хелло, Вирджил.
Обмен приветствиями короткий, дружеский. Таким он вспомнится слегка оглоушенному Вирджилу позже.
Он спрашивает Амоса, как у него идут дела, и тот, пожав плечами, отвечает по привычке лаконично: О’кей.
Высоченный! И до невероятия красивый, несмотря на загадочные шрамы или изъязвления на коже лица и небольшой налет на зубах.
Позже Вирджил гордился тем, что не стал задерживаться в галерее и не пытался вовлечь Амоса в разговор. Любые неуклюжие попытки влюбленного читаются на раз тем, на кого любовь обращена. Он пощадил молодого человека, и слава богу. После того как Вирджил не утонул в Чатокве, он твердо решил больше не смущать Амоса Кезиахайю.
Кто из них старше, в конце концов.
Вирджил на секунду задумался, не пожать ли Амосу руку. Все-таки давно не виделись. Подружки на их месте наверняка бы обнялись и расцеловались. Женщины не боятся касаться друг друга.
Может, он, как всегда, придает случайной встрече слишком большое значение?
На то он и художник, чтобы все преувеличивать.
Вирджил так и не изменил свое от руки написанное импульсивное завещание. Если его посчитают таковым и оно будет иметь юридическую силу. Мои земные блага я завещаю Амосу Кезиахайе. «А дальше – тишина».
Следующее утро, ощущение необъяснимого счастья.
Во сне подумал: почему бы нет? Что мне терять?
Кое-как неловкими жадными пальцами набрал на крошечной клавиатуре сотового телефона:
Амос, заедешь завтра в 19:00?
После нескольких часов напряженного ожидания радостно завибрировал телефон, и вот он, лаконичный ответ:
О’кей.
Был и нету
Состояние – как будто раздирает себе лицо ногтями. Все мысли о матери и этом Хьюго. Последняя мысль: если они тайно поженились, может ли их брак быть расторгнут, аннулирован? Смогут ли наследники доказать, что их мать завлекли обманом? Если этот человек присвоит себе деньги или собственность, удастся ли им все это вернуть? Посреди тирады Беверли (уже забыла, кому она позвонила: кому-то из родни? подруге?) на лестничной площадке появляется беззаботная дочь, Брианна, в джинсах, обтягивающих стройные ноги, бедра и попу так, что остается только гадать (чем мать и занимается!), как ей удается дышать; сзади дерзко прыгает косичка. Беверли понижает голос, чтобы дочь не подслушала разговор… все, ушла. Но спустя несколько минут Брианна, пятясь, выходит из своей комнаты и начинает спускаться по лестнице, стуча каблучками с таким вызовом, словно она весит не сто фунтов, а все двести, и Беверли снова, из материнской осторожности, понижает голос, а дочь останавливается у подножия лестницы, поворачивается к ней и начинает вертеть корпусом, как танцор в великолепной, хотя и мучительной позиции. Юное личико перекашивается от негодования.
– Мам, ну что ты такое несешь про деда! Был и нету.
После чего покидает дом, фыркнув напоследок. Была и нету.
День благодарения 2011
Повседневные дела. То, из чего состоит жизнь домохозяйки.
Для начала забрать документы на развод. Потом за праздничной индейкой, продуктами, вином, газировкой.
По пути обратно – пекарня, цветочный магазин, аптека, химчистка (черт бы побрал Стива вместе с его костюмом, опять забыл отнести!).
– Нет. Поздно.
Или красноречивее: «Я больше ничего к тебе не испытываю».
(Но так ли это? Она испытывала к нему ярость. Он ее предал! Унижал! Лгал годами! Вода в кастрюльке на плите вдруг закипела, стала выливаться на голубую газовую горелку, на пол… вот какие чувства она испытывала.)
Документ о разводе, подготовленный адвокатом (молодой женщиной) в конторе «Баррон, Миллс и Макги», она принесла домой и перечитала, запершись в комнате и восхищаясь отточенным языком юридической терминологии, а также внешним видом и текстурой официального бланка с неброским позолоченным логотипом.
Адвокат деловито спросила у миссис Бендер, имеем ли мы дело с разводом, в котором никто не виноват, или…
Нет.
