Да здравствует жизнь! - Софи Жомен
Медицинский кабинет в двух шагах, и через пять минут я уже на месте. Вот они, преимущества работы в центре города!
Я вхожу в приемную, но она пуста, секретарша уже ушла. Очевидно, я на сегодня последняя пациентка.
– Входите, – приглашает доктор, которого я никогда раньше не видела, открывая дверь кабинета.
Я внутренне сжимаюсь. Не столько потому, что он мужчина, сколько потому, что вижу его первый раз. Все-таки снимать трусы перед совершенно незнакомым человеком – испытание не для каждого.
– Садитесь. Меня зовут доктор Кюиссар, я заменяю доктора Рамье, которая находится в декретном отпуске.
Доктор Кюиссар? Я еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Очень удачная у него фамилия[16]!
Правда, он и сам выглядит сконфуженным…
Мужчина лет под пятьдесят. Высокий, седой, с маленькими очочками на суровой физиономии. Не тот человек, с которым можно шутить и который ценит юмор. Будь серьезна, Марни, не пори чепухи!
– Слушаю вас, – важно говорит он, усаживаясь поглубже в кресло.
– Я пришла на плановый осмотр.
Он принимается стучать по клавиатуре, внимательно глядя в экран.
– Последняя консультация у вас была два года назад. Пожалуйста, разденьтесь за ширмой и встаньте на весы. Затем я вас осмотрю.
Я молчу. У него нет деликатности моего гинеколога, которая всегда начинала с вопроса, как у меня дела, как я себя чувствую. Этот – ни слова. Все механически, прагматически, отстраненно. Но я подчиняюсь.
– Девяносто два килограмма, – объявляет он сухо.
Вот беда, еще на килограмм больше. Меня разбирает досада. Приподняв ягодицы, я сажусь на смотровое кресло и вставляю ноги в скобы. Пытаясь скрыть живот, складываю на нем руки – но это безнадежное дело. Никогда я не испытывала такого унижения из-за своего жира, в котором я буквально тону.
Когда доктор Кюиссар заканчивает осмотр, я спускаюсь с кресла и одеваюсь.
– Вы планируете рожать? – спрашивает он.
Застигнутая врасплох, я лишь хлопаю глазами.
– Мы с моим партнером пока не решили.
– Тем лучше, потому что сначала вам придется серьезно похудеть. Вы набрали восемь килограммов, судя по последнему взвешиванию два года назад.
Меня словно придавливает свинцовой плитой. Восемь килограммов…
– Ожирение – серьезный фактор риска гипертонических заболеваний, – наносит он удар, – а риск развития диабета во время беременности повышается в пять раз, тем более что вы уже в том возрасте, когда беременность считается поздней. Я дам вам направление на расширенный анализ крови, посмотрим, насколько вы к ней готовы.
Я не успеваю даже подумать о том, что он только что назвал меня старой.
– Да, но я не уверена, что хочу рожать…
– Однако это было бы отличной мотивацией похудеть.
– Но во время беременности я наберу еще больше…
Я кусаю губы: эти слова вырвались непроизвольно.
Доктор Кюиссар окидывает меня странным взглядом.
– Тем больше причин, чтобы заранее сделать над собой усилие: так вы снизите риски врожденной аномалии или задержки внутриутробного развития, и тогда ваш ребенок сможет родиться здоровым, с нормальным весом, а вы – избежать тромбоэмболических осложнений, из-за которых придется прервать беременность.
У меня учащенно бьется сердце и хочется выцарапать ему глаза. Кем он себя возомнил, чтобы поучать меня? Что он знает о моей жизни, моих желаниях, моей борьбе, о моих страхах? Я не уверена, что у меня когда-нибудь будет ребенок, потому что для этого я сама должна созреть. А с тем, что он мне только что сказал, это произойдет нескоро. Ублюдок.
Дрожащей рукой я достаю свою карточку медицинского страхования и чековую книжку. Не говоря ни слова, заполняю чек и протягиваю ему.
– Хотите, назначу вам визит через шесть месяцев, чтобы проверить результаты?
Мне надо бы послать его подальше, но я не решаюсь. Вместо этого я позволяю ему назначить мне дату и время следующего приема и выхожу из кабинета с маленькой карточкой в руках, едва сдерживая слезы.
Сегодня последний день июня. Вот бы июль не был таким дерьмовым.
– Paquita, ¿eres tú? ¡Estamos en la cocina[17]! – крикнула Роза, услышав, как хлопнула входная дверь.
Начальная школа была в сотне метров от дома, и с тех пор, как девочка перешла в четвертый класс, она ходила туда одна.
– Да, это я, – отозвалась Пакита, нарочно переходя на французский.
У Розы и Луиса Контрерасов было еще много пробелов в знании этого языка. Пакита считала, что это большой недостаток и им следует больше заниматься.
Стоял прекрасный май, и вечером семья готовилась праздновать десятый день рождения девочки. На кухне кипела работа: мать готовила ее любимые блюда. На столе лежали яйца и масло и стоял пакет муки. Хлебцы с ветчиной, которые Роза обычно готовила на Рождество, сейчас, хорошо подрумяненные, горками лежали на блюдах; была также халлака[18], арепы с сыром, жаркое из черного кабана, еще томившееся на плите, шарики из говядины в кукурузном тесте, гоголь-моголь и пирожные из трех сортов молока по секретному рецепту Розы. В работу включился даже Луис – он был обсыпан кукурузной мукой по самые волосы.
– Много нас будет? – спросила Пакита.
– Твоя сестра Мария со своим парнем, соседка с двумя своими hijos[19], Стефаном и Натаном, а также госпожа мэр, у которой я делаю уборку, – она тоже хотела прийти.¡Estará bien[20]!
Да, будет хорошо, только из класса Пакиты никого не будет. Никто снова не отозвался на приглашение. Вначале это немного ее расстраивало, но каждый год повторялось одно и то же, и она уже заранее ожидала отказа. Пакиту к себе также никто не приглашал, вот почему Контрерасы всегда праздновали ее день рождения день в день, не откладывая его на выходные. Специально организовывать праздник в среду не имело никакого смысла[21].
– Держи, это тебе на полдник, – сказал Луис, протягивая ей два больших печенья с миндалем и медом.
– Спасибо, папа.
Она начала есть, но на этот раз очень медленно.
– ¿Que tal tu día[22]? – спросила Роза.
– К нам в школу приходила нутрициолог, объясняла, как правильно питаться, чтобы быть здоровым. Надо жевать медленно.
– Эти люди несут бог знает что! – возмутился Луис. – В нашей семье никто не нуждается в том, чтобы его учили здоровому питанию!
Пакита откусила кусок печенья и пожала плечами.
– Она еще рассказала об ИМТ и велела рассчитать его дома, чтобы знать, к какой группе мы относимся.
– Что это за ИМТ такое? – спросил Луис.
– Такая штука, которая показывает, что ты слишком толстый
