Да здравствует жизнь! - Софи Жомен

Софи Жомен

Да здравствует жизнь!

Посвящается всем Фран и Марни

Изящная легкость. Романы Софи Жомен

SOPHIE JOMAIN

ET VIVA LA VIDA!

Published by arrangement with Lester Literary Agency & Associates

Перевод с французского Юлии Рац

© Charleston, une marque des Éditions Leduc, 2024

© Рац Ю., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025 Издательство АЗБУКА®

В спальне на комоде стояло фото – селфи, сделанное на диване в гостиной. Оба человека на нем улыбались. Она убрала фото в ящик – между ними все было кончено.

Четыре года, от которых не осталось ровным счетом ничего. Она снова оказалась на распутье, беспомощная, как никогда прежде.

Она была для него на вторых ролях – той, с кем приятно провести лишь несколько часов. Той, что всегда за скобками. Той, кого общество осуждает и готово закидать камнями вместо того, чтобы пожалеть. Той, кого приходится скрывать. Невидимкой. Иллюзией. Той, кого теперь он выбросил, как использованную салфетку.

Этот день мог стать таким прекрасным, но жизнь распорядилась по-другому.

Она проиграла.

Будильник показывал три часа ночи. Разгладив складки на измятом платье, она надела голубые туфли-лодочки и забралась на кровать. Напоследок поправила волосы и легла, ровно вытянув ноги.

Сосредоточив взгляд на кипенно-белом потолке, она сложила руки на животе и постаралась успокоить дыхание. Вдох, выдох. Медленно. Глубоко.

Главное – ни о чем не думать и засыпать.

Она считала секунды, минуты и, наконец, обессиленно опустила веки.

На ночном столике стояла бутылка водки и пузырек со снотворным.

Оба были пусты.

Глава 1

Честное слово, я сейчас сдохну.

Еще июнь не начался, а я уже изнемогаю от жары. Брусчатка пешеходной улицы Амьена превратилась в одну сплошную раскаленную конфорку. Кажется, что несчастная болонка впереди меня трусит по горячим углям, а пожилая дама, которая ведет ее на поводке, словно и не подозревает о мучениях своей подопечной. Я обливаюсь пóтом и вдобавок опаздываю, но все-таки решаю потратить лишнюю минуту и предупредить ее. Опередив даму, я улыбаюсь – не хочется сразу ее пугать.

– Добрый день, мадам. Прошу прощения, но, кажется, вашей собаке горячо на этих камнях. Может, стоит взять ее на руки, а то она обожжет себе все подушечки на лапах?

Она удивленно смотрит на меня, а потом, опустив глаза на своего четвероногого питомца, поднимает его и осматривает:

– Ах, вы правы! Всю неделю эта невыносимая жара… Не припомню, чтобы весной когда-нибудь было так душно… Бедный мой Тити, сейчас вернемся домой и опустим твои лапки в прохладную воду. Спасибо, мадемуазель.

Злые языки говорят, что в О-де-Франс[1] почти не бывает солнца – а я не знаю, смеяться в ответ или плакать. С каждым годом здесь становится все жарче, и как раньше уже не будет.

Зря я надела платье – под ним у меня слипаются ляжки. Однако это вовсе не повод перестать улыбаться. Я желаю даме хорошего дня и ускоряю шаг.

Мой психотерапевт оторвет мне голову, ведь я регулярно опаздываю на сеанс. То собрание затянется, то кто-нибудь позвонит в самую последнюю минуту, то в ежедневнике ошибка… На этот раз я задержалась, потому что покупала шампанское к сегодняшнему вечеру. Как истинный психотерапевт, она считает это бессознательным проявлением сопротивления. И она, безусловно, права, но это неважно – ведь я-то знаю, что сегодня вечером буду сидеть совсем на другом диване со своим мужчиной и не сбегу, и это будет в тысячу раз приятнее!

Да, мы с Элиоттом празднуем семилетнюю годовщину наших отношений. Конечно, это не вся жизнь, но лучшая ее часть, которая промелькнула как молния. Мы познакомились в кафе, в квартале Сент-Лё; он был с друзьями, а я – с бывшей коллегой по работе. Они с нами заговорили, и я сразу на него запала. Хохотала над его шутками, таяла от его улыбки, а потом мы обменялись телефонами и с тех пор почти не расставались. Это не было любовью с первого взгляда, – просто мы сразу почувствовали, что должны быть вместе.

Мне нравилась моя жизнь и до нашей встречи, но с ним она стала еще прекраснее. Я общительна, дружелюбна, у меня чудесная семья, классная работа и проверенные временем друзья, но всему этому я предпочитаю Элиотта. Мы с ним дополняем друг друга, у нас есть свой уголок, и нам достаточно нас самих. Даже при мысли о нем я глупо улыбаюсь, вспоминая посреди улицы, как он картинно закатывает глаза к небу. Наверное, я кажусь прохожим ненормальной.

Я останавливаюсь у пешеходного перехода. Между грудями у меня бежит струйка пота. Нет, эта жара просто невыносима, а термометру, видно, и невдомек, что пора остановиться!

– Привет, брюнеточка, ишь какая красотка! – бросает мне на ходу какой-то мужик под сороковник.

Вытаращив глаза, я неуверенно бормочу что-то в знак благодарности и иду дальше, не слишком задумываясь о том, как мужчина может назвать мокрую от пота женщину красоткой.

Уже буквально плавясь, но с облегчением я вхожу в приемную Элен Рубен. Табличка «Идет консультация», неизменно висящая на двери кабинета, означает, что предыдущий клиент еще не вышел. Я сажусь и, порывшись в сумке, достаю бумажную салфетку, чтобы вытереть лоб. Вентилятор на длинной ноге крутится с максимальной скоростью, но даже он не способен освежить воздух. Я чувствую, как к горлу подступает дурнота.

На мгновение я прикрываю глаза, чтобы прийти в себя, а когда снова их открываю, взгляд падает на журнал, который кто-то оставил открытым на низком столике. «Я люблю себя, следовательно, я существую». Броский заголовок – вдобавок похожий на мантру. Такая идеально подходит для приемной психотерапевта, работающего с восстановлением самооценки, но, если честно, она все равно практически бессильна.

Меня зовут Марни Сандре, мне тридцать пять лет, рост метр шестьдесят, вес – восемьдесят девять килограммов, мой ИМТ[2] соответствует «умеренному ожирению», и я себя не люблю.

Я не люблю себя уже очень, очень давно. Не люблю, и сама себе злейший враг. Не люблю, и поэтому я здесь. Неслабые вводные!

Дверь кабинета открывается, и за ней показывается Элен Рубен.

– До свидания, месье Кордье, жду вас