Да здравствует жизнь! - Софи Жомен
Это закон маркетинга: если марка производит одежду для худых, то выглядит в глазах ее покупательниц более элитной. Но что остается толстым? А им просто надо похудеть, или пусть покупают одежду в интернет-магазинах.
Я открываю пакет и обнаруживаю в нем платье в стиле ампир[6] цвета берлинской лазури. Приподнимаю муслин и вижу подкладку, через которую не будут просвечивать мои телеса. Элиотт хорошо меня изучил… Ткань вышита пестрыми цветочками, платье в форме трапеции – воздушное и достаточно широкое. Должна признать – оно великолепно, но есть один подвох, и я уже даже без примерки знаю, что не буду его носить. Рукава – короткие и с широкой проймой – едва прикрывают подмышки и почти прозрачны. Они не спрячут мои толстые, рыхлые руки. Я не смогу выйти на улицу в таком виде, а в кардигане буду выглядеть еще толще… Печально.
Ладно, нельзя быть неблагодарной, я надену его, но только сегодня вечером, Элиотт ведь этого от меня ждет.
Я надеваю платье через голову, чувствуя, как легко оно скользит по моей коже, ни на мгновение не застревая на спине где-нибудь на уровне подмышек. Ладно, оно мне впору, но уродину все равно не сделать красавицей.
Я смотрю на себя в зеркало и показываю ему язык: долгие годы я считала, что зеркало стройнит, но теперь ему не удается меня обмануть. Глаза бы мои его не видели.
Я торопливо сушу волосы, закручиваю их в пучок, добавляю мазок блеска на губы, на щеки – румяна и выхожу к Элиотту.
Он задернул шторы, создав в комнате полумрак, накрыл на стол, включил музыку и зажег свечи. Именно при таком приглушенном свете я чувствую, что выгляжу лучше всего. Элиотт это знает, я практически никогда не показывалась ему обнаженной при свете дня. Он все продумывает заранее, особенно если это касается меня.
Мой мужчина выглядит счастливым, и, встретив его взгляд, я понимаю: несмотря на все то, что я думаю о себе сама, ему действительно нравится то, что он видит. Держу пари, что в платье я пробуду недолго.
– Спасибо, оно очень красивое, – говорю я ему с улыбкой, – а у меня даже нет для тебя подарка…
– Конечно, есть, ты же купила шампанское. Что может быть лучше?
Но тревога меня не отпускает. Вечная история, я опять в сомнениях.
– Все нормально? – спрашивает Элиотт.
Разглаживаю руками складки на платье; кажется, я покраснела.
– Я красивая?
Мышь не могла бы пропищать тише.
Элиотт молчит, но у меня складывается ощущение, что мои слова его распалили. Он подходит, не отводя от меня взгляда, и целует в шею, а потом слегка касается губами уха.
– Красивая – не то слово…
Я смеюсь – как всегда, когда он говорит мне подобные вещи. Сейчас мне хочется ему верить.
Он все чаще касается меня губами, показывая свой интерес, и… мое платье летит на пол.
Надо было делать на это ставку.
Глава 3
– Марни, вы закончите отчет Вильроя, прежде чем уйдете? Надо обязательно отправить сигнальный экземпляр завтра до десяти утра!
Я смотрю на часы: 19:00. Я должна была уйти пятнадцать минут назад… Даже два часа назад, ведь сегодня пятница.
Я кричу начальнице из-за перегородки нашего опенспейса:
– Я наверху!
Нас осталось двое, остальные уже покинули корабль.
– Окей! Смартфон у меня с собой, если понадоблюсь, отправьте мне мейл.
Наступает пауза, потом я слышу, что она поднимается ко мне.
– Вы ведь закончите, правда? – уточняет она, появляясь из-за перегородки.
Ана Пюисгар – основательница агентства «Поговорим о красоте», и то, каким оно стало, – исключительно ее заслуга. Высокая и стройная, с коротко подстриженными седыми волосами, она в свои шестьдесят лет почти такая же спортивная, как и в тридцать, и в ней столько энергии, что от одного взгляда на нее у меня начинается одышка.
По Ане сразу ясно, что она может покорить любую вершину, невзирая ни на какие трудности.
Нас здесь работает пятеро: Жанин – секретарша, Сандрин – бухгалтер, Берни – наш графический дизайнер и единственный мужчина в команде, Маржори – редактор, работающая удаленно из Парижа, и я, плюс время от времени стажерка. И все мы часто задаемся вопросом: какое же у Аны было детство, если она выросла такой напористой и одержимой успехом? Она не признает поражений и похожа на самый настоящий вечный двигатель, если только двигатели бывают утомительными и с непримиримым характером.
– Да-да, я все сделаю.
– Ошибок быть не должно, Марни, – напоминает она.
– Знаю, не беспокойтесь.
Я уже три года работаю менеджером маркетинговых проектов в «Поговорим о красоте» – довольно известном в мире косметики коммуникационном агентстве. Что касается Вильроя, то этого клиента подводить нельзя, у него адские требования. Я уже полгода вкалываю, готовя их рекламную кампанию чудо-крема с гиалуроновой кислотой. Всего-то!
– Я в вас верю, – заключает Ана, поворачиваясь на каблуках.
Искусство прессинга в красивой упаковке… Ана – железная бизнес-леди, но и ничто человеческое ей тоже не чуждо. Нужно просто быть начеку, чтобы не дать себя сожрать.
Я откидываюсь на спинку стула, снова смотрю на часы и вздыхаю. У меня впереди редактирование пятнадцати страниц текста и встреча, которую я не могу пропустить, иначе Элиотт меня убьет; тем хуже, придется сделать то, что я ненавижу больше всего: возьму работу домой, выбора нет. Я выключаю ноутбук, убираю его в сумку и собираю вещи, чтобы потом навести порядок на столе. Мне досталось довольно большое рабочее пространство, единственное во всем офисе. Оно образовалось в углу между двумя эркерами на двадцать четвертом этаже башни Перре. У Аны и бухгалтерши Сандрин (похожих на одного вечно недовольного дракона о двух головах, который оплачивает счета, выдает нам зарплату и деньги на расходы) – отдельные кабинеты с общей стеклянной перегородкой. Не завидую им. С моего места открывается вид на весь город, мне достаточно просто повернуться на стуле. Но сейчас я сижу, слегка наклонившись вперед, и вижу только Ану, которая стоит в дверях, разговаривает с кем-то по телефону и тоже на меня смотрит. Она поняла, что я ухожу, и делает вопросительный жест рукой. Я поднимаю большой палец вверх, что, кажется, означает «все в порядке». Это утверждение настолько далеко от правды, что я стараюсь уйти прежде, чем она попытается меня перехватить. Я жутко опаздываю.
В начале недели, в день нашей годовщины, когда я сказала Элиотту, что мои сеансы у психотерапевта пока ничего не дали, он зашел на сайт ассоциации «Пышки за солидарность», о
