Похороны К. [litres] - Чон Хиран
Каждый день, сидя в библиотеке, я доставала с полок интересные книги, складывала их стопкой подле себя и читала. Чаще всего мои догадки о том, насколько книга интересная, оказывались ошибочными, но за редким исключением попадалось и то, что было способно покорить мое сердце. Я открывала записную книжку и выписывала в нее все отрывки, что меня впечатляли, запоминала их. В библиотеке мне впервые попалась книга Сильвии Плат. Ее резкие, но такие честные строки обладали невероятной силой, порой мне казалось, что некоторыми предложениями она способна вырвать мое сердце, чтобы заглянуть глубже. «Красота в глазах смотрящего». – Разве это не утешает? Но почему красота, которую я вижу, искажается или вовсе исчезает, стоит лишь второй раз направить на нее взор? Контекст тут не имел значения. Связано это было с тем, что многочисленные предложения из разных книг, записанные в моем блокноте, приобретали совершенно иное значение, отличное от оригинала. И даже несмотря на это, для меня не было необходимости брать книги из библиотеки домой или покупать их. Я читала до определенного места, возвращала на полку, а когда приходила в библиотеку снова, просто дочитывала. Мир, что я создавала в блокноте, пожалуй, и был моей единственной свободой. Своеобразное заявление о том, что я собираюсь писать, я сделала уже после смерти отца. Мама, не имевшая понятия о том, что я долгое время углублялась в изучение литературы, вела себя так, будто бы я обладала природным талантом, который унаследовала от отца, словно я вновь обрела смысл жизни, могу радоваться ей после того, как отец нас покинул. Также было и со всеми другими людьми, которые знали меня исключительно как дочь писателя К.
Ноги привели меня ко входу в библиотеку, а я даже не успела этого осознать. О Сильвии Плат я давно позабыла. После того как отец свел счеты с жизнью, я не могла не сопоставлять их смерти, одно накладывалось на другое. Вовсе не потому, что я стала сомневаться в ее литературных качествах, просто я не могла вынести мысли о столь странном способе самоубийства с головой в газовой духовке и о том, какой сильный, яркий свет боли эта смерть дала ее жизни. Я чувствовала иронию в том, что впредь мне придется жить, оглядываясь на те слова, что я записала для себя, еще когда училась в старшей школе. Правда была в том, что я не могла противиться судьбе – я не могла любить человека, который заставил меня в него влюбиться.
Войдя в библиотеку, я думала о том, чтобы слегка охладиться от жары, почитать Сильвию Плат, но тут завибрировал телефон. Я получила сообщение от одного из своих студентов, который написал, что придет немного позже назначенного времени встречи. Я начала писать ему ответ, вытирая пот, пока стояла у кондиционера. Сразу после того, как я отправила сообщение, мне позвонили. Это был звонок от охраны университета.
Похороны К
Сынми пару раз еле заметно одернула наряд. Опустив голову, она поправила жакет, что держала на предплечье. Продавец, внимательно следивший за настроением покупателей, даже не оглянулся после того, как у него забрали заказ. На столике высотой до колен стоял стакан с водой и лежал телефон. При мысли о том, что, будь это драма, в ней Сынми играла бы роль вредного родителя, она рассмеялась. Выбирая место встречи, она посчитала, что кафе в фойе отеля – идеальный вариант. Ни одно другое место не накладывает такой же груз ответственности. Связываясь с этой женщиной, Сынми была непоколебима.
– Даже если у вас нет желания встречаться со мной, мне все равно. Я разберусь с тем, что происходит, чего бы мне это ни стоило.
Хичжон выслушала ее и повесила трубку, попросив при этом дать ей время, чтобы подумать. А затем примерно через два часа отправила сообщение с просьбой назначить место и время встречи.
Чжон Хичжон. Сынми встречала ее несколько раз. О ее работах невозможно было не знать. Она была тем автором, который приобрел широкую популярность спустя примерно пять лет после писательского дебюта, написав роман, что вызывал большой интерес у читателей. В ее романах раскрывались желания женщин и экзистенциальные проблемы, но они были переоценены критиками и другими авторами, и в то же время ее начали приглашать на различные писательские мероприятия, где она и появлялась. Помимо прочего она также славилась тем, что писала свои работы беспрерывно. Где бы она ни появлялась, она не оставалась там надолго, быстро исчезала и, похоже, особо ни с кем близко не общалась. Бывало такое, что романы Хичжон и Сынми упоминались вместе. Хотя в то время, когда на встречи приглашалось достаточно большое количество писателей, Хичжон практически ни с кем не заводила разговор, чего уж говорить о Сынми. Среди других авторов у Хичжон не было хорошей репутации, потому как ее высказывания всегда были достаточно смелыми, если она начинала говорить. Ходили слухи, что даже если ей удавалось сблизиться с кем-то, она впоследствии легко отдалялась и не пользовалась социальными сетями, что было редким явлением. Многие авторы шептались о том, что она порой была высокомерна, игнорировала других, не стеснялась говорить о себе, что она кажется достаточно невежественной в сравнении с ее же работами. Сынми не думала соглашаться с тем, что она высокомерна только потому, что ее книги неплохо продаются. Если бы Хичжон не была популярным автором, никто бы и не заметил ни ее саму, ни ее человеческие качества, ведь она ни с кем не общалась. Хичжон и впрямь была молчаливой, выглядела довольно холодной, но точно не казалась грубой. Возможно, она просто не хотела обращать внимания на уничижительные слова людей, что говорили о том, что способны заглянуть в бездну человеческой души. У Сынми сложилось впечатление, что она просто не хочет погружаться в этот мир. Ее имя часто упоминалось, поэтому Сынми какое-то время
