Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Добившись форы, Нина и Отто кинулись в прежнем направлении. Башня была последней надеждой, но бежали они теперь гораздо медленнее. Нина шипела от боли и трясла головой, но биту держала по-прежнему крепко, а единственный фонарик передала другу. Отто ощущал пронзительную боль в той ступне, которая осталась в одном носке, но крови не чувствовал, а посмотреть было некогда. Нужно было уносить ноги, в ботинках они или без.
Преследователи перемахнули через бетонные плиты так же ловко, как и беглецы. Их разделяло несколько ярдов, расстояние сокращалось. Промзона закончилась, и спасительная башня маячила прямо перед глазами. Входная дверь была заботливо отворена, но друзья не успели подумать о том, кто это сделал. Ворвавшись внутрь, они чудом успели ее захлопнуть. Несколько туш снаружи в ту же секунду врезались в трухлявое дерево, отскочили, взвыли и напрыгнули снова, исходя слюной.
Никакого засова внутри не было, и Нине пришлось, отшвырнув биту, держать дверь, упираясь ногами в бетонный пол. Прокушенная у запястья рука ныла так сильно, как будто ее прямо сейчас заново терзали челюсти. Отто отполз к стене и держался за ногу, потом опомнился, подскочил и сменил подругу, потому что обе его руки были в порядке. Нина снова взялась за биту, готовая к тому, что дверь все-таки не выстоит. Она встала напротив, приняв позу кетчера[25] для максимально эффективного удара.
Натиск снаружи ослабевал, как будто собаки отвлеклись на что-то еще. Нина и Отто недоуменно переглянулись, и в этот момент где-то очень близко раздался хлопок, заставив их крупно вздрогнуть. За ним последовал второй – и собачий скулеж, но не предсмертный. Псы полностью переключили внимание на новую цель и зарычали, повизгивая, – видимо, у них открылось второе дыхание при виде более доступной добычи.
– Какого хера? – выдохнул Отто, без надобности держа дверь.
– Я уведу их, – крикнул снаружи неразборчивый мужской голос. – Уходите!
Возня и крики стали отдаляться. Секунд через пятнадцать снова выстрелили, в ответ заскулили и зарычали, звуки борьбы усилились. Нина крепко держалась за биту затекшими от напряжения пальцами.
С избавлением от собак проблема не ушла, напротив, стало еще хуже, потому что ударило под дых осознание: снаружи вооруженный человек, и он следил за ними. По испуганным глазам Отто было видно, что он того же мнения. Если поначалу они шли сюда, подпрыгивая на ходу от уверенности, что знают наблюдателя и легко надают ему по шее, то сейчас, услышав его голос, убедились, что это не так, и им стало по-настоящему жутко. Покидать убежище они не решались. Люди всегда хуже зверей.
– Судя по звуку, пистолет.
– И патроны точно настоящие.
– Так, ну все. Надо сваливать отсюда на хрен.
– А если этот псих нас подстрелит? Я не смогу бежать.
Баюкая прокушенную руку, Нина пораскинула мозгами, кого можно позвать на помощь и ждать, забаррикадировавшись в башне. На ум пришли только два варианта: отец и знакомый офицер. Сделать выбор оказалось сложнее, чем она думала. Каша в голове усугублялась сильной болью, отнимая возможность мыслить здраво. Дыры в запястье кровоточили, пульсировали и горели.
Им обоим срочно нужно в больницу. Как минимум – уколы от столбняка. Родители все равно увидят повреждения. Скрыть происшествие не получится, но рассказывать все подробности не стоит. Ничего не видели, ничего не слышали. Кроме собак.
Разумнее казалось позвонить отцу. Но с другой стороны… Так ли разумно подвергать его угрозе, если знаешь, что можешь вызвать вооруженных специалистов, знающих, что делать в таких ситуациях? Вдруг все гораздо серьезнее, чем кажется? Вдруг они с Отто стали невольными свидетелями какой-нибудь сделки? Или вмешались в чужие разборки. Вдруг здесь не один вооруженный человек, а несколько, и в отца попадет шальная пуля?! Офицер намекал, что на окраине творятся темные делишки, но девочка не восприняла всерьез. А зря. Что-то странное здесь действительно происходит.
Этот человек следил за ними, а потом отвлек на себя напавших, будто заранее знал, что они будут здесь, и все это случится. Но другом он все равно не казался. Возможно, именно потому, что очутился в нужное время и в нужном месте. Интуиция подсказывала: этот человек – еще одна угроза, от которой стоит бежать со всех ног. Его поведение вызывало ощущение сюрреальности происходящего.
Нина знала, что если позвонит Клиффорду, он приедет и поможет. Между ними какая-то непонятная связь, осознание которой многократно усиливалось в опасные моменты: девочка прониклась уверенностью, что офицер ее защитит, и рядом с ним будет нечего бояться. Но беда в том, что личного номера Клиффорда у нее нет. Звонить в участок, надеясь, что сегодня его смена, и по вызову отправят именно его? Нет, вряд ли повезет. А никому, кроме офицера-альбиноса, Нина там не доверяет.
– Здесь творится какая-то херня. Я звоню папе, – угрюмо заявила она, доставая сотовый здоровой рукой. Отто ничего не ответил, только плотнее стиснул зубы.
Chapter III. Superposition
Episode 1
– Хорошо, с этим разобрались. Но перед тем как ты уйдешь, хочу попросить тебя еще раз описать, что ты чувствуешь, когда это начинается, – подчеркнуто дружелюбно попросила женщина, с выражением полного понимания вскинув голову от блокнота, в межстраничной впадине которого лежал диктофон.
Никаким пониманием, конечно, тут не пахло. Были только попытки его обрести, длящиеся уже два месяца. И постоянные вопросы, повторения одного и того же разными словами, проговаривания ощущений и впечатлений. Как будто ее хотели подловить на неточности. Нина терпеть не могла, когда в ее голове ковыряются, как в едва затянувшейся ранке. И нет этому конца.
«Как много времени, – уныло думала она, – тратится здесь безо всякого прока. А могла бы ползать с Отто в каком-нибудь мусоре, обсуждая парадоксы Вселенной. Или любые другие вопросы, значимые для человечества, в отличие от моих припадков. Не сидеть тут и не рассказывать, что со мной не так, изображая мнимые попытки это исправить. А сколько еще во всем мире таких кабинетов?..»
Время от времени Нина меняла тему диалога, намекая психологу, что есть феномены гораздо более увлекательные, нуждающиеся в пристальном изучении и внимании. Зная о них, непростительно так много времени уделять эмоциональному фону отдельного человека.
Если бы вместо того, чтобы день и ночь изобретать,
