Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Тема диалога как-то сама собой перескочила на особенность, которой Нина обладает, но контролировать не может. Иногда, глядя на человека, она в случайный момент времени способна увидеть иллюзию о том, каким этот человек мог быть в своей идеальной версии. Отто окрестил это «потенциальным совершенством», но девочке термин не нравился, слишком громоздкий. Слово «дар» казалось более подходящим, но скорее по личным ощущениям, чем по смыслу.
Работал дар не со всеми. Нина много раз пыталась провернуть необычный трюк над собой. Долго стояла у зеркала и надеялась вызвать иллюзию, хотя бы намек, короткий образ. Ничего. То же самое с другом, родственниками и близкими, как Видар. У Отто была на этот счет своя теория. Зато на посторонних, мало знакомых людях, срабатывало часто и без предупреждения. Иногда Нина не успевала скрыть реакцию, настораживая окружающих.
В каком-то смысле это действительно был дар. Способность ясно представить лучшую версию человека, а может, его истинную, но замурованную форму, увидеть прямо перед собой, каким он мог стать, если бы избавился от всех изъянов, если бы его жизнь сложилась наилучшим образом.
Проделывая это над Ханной, Меган, Аланом и другими школьниками, Нина описывала увиденное Отто. Биллингсли был уверен, что она не может увидеть совершенную версию людей, которых любит, потому что ее чувства к ним и так делают их безупречными – не потенциально, а реально.
Сейчас Отто лукаво полюбопытствовал, не видела ли Нина о ком-нибудь иллюзии в последнее время. Девочка долго отпиралась, но все-таки он ее уломал и услышал признание, которое его удивило. Оказывается, подруга применила дар к тому злобному полицейскому, который уже дважды ее задерживал, а между задержаниями читал им лекцию о наркотиках. И ничего об этом не рассказала лучшему другу!
Отто понимал, что иллюзия случается неосознанно, просто в рандомный момент ты видишь картинку, хочешь этого или нет. Но все равно персона была крайне неожиданной и возбудила в нем целый ворох вопросов, которые мальчик, не теряя времени, обрушил на Нину, заставив пожалеть о честности.
– И вот на этом человеке срабатывает потенциальное совершенство? – поражался Отто. – Зачем? Куда дальше? Он и так визуально близок к идеалу, насколько это возможно в мире людей…
Нина слушала причитания и старалась вспомнить, как Лоуренс Клиффорд выглядит в обычной жизни.
Надменно-равнодушный взгляд под резкой линией длинных, по-женски красивых бровей. Приятные губы на ровной светлой коже. Их форма говорила буквально все о властном, хитром, ревнивом обладателе. Он мог быть как мягким, так и грубым. Продолговатые лилово-серые глаза. Внимательные и пытливые, как у настоящего следователя. Глаза, которые не знают стыда, но умеют говорить без слов, движением ресниц и отдельных морщинок. Изумительные пропорции лица, высоко поднятые скулы, выгодно обрисовывающие череп и закругленную трапецию подбородка.
Несмотря на некоторые маскулинные черты, особенно ясно проступающие вкупе с мимикой и голосом, стоит признать, офицер не похож на мужчину в привычном понимании этого слова. Он ухаживал за собой, как молодой, изнутри будучи довольно зрелым.
Интересно было бы взглянуть на его родителей. Скорее всего, он одно лицо с матерью, а она, без вариантов, красавица с обложки. И эта породистая, отстраненная красота, красота не людей, но высокомерных богов, передалась от нее сыну, немного разбавленная отцовскими генами, как дорогое вино водой.
Но в тот вечер Нина увидела его другим. Как будто подсмотрела через замочную скважину в ту жизнь Клиффорда, которую он почему-то отверг. Это случилось, когда они играли в шашки. Картинка проступила на секунду, фильтром накладываясь на реальность, и тут же растворилась – слишком шаткая и неустойчивая для этого мира.
В иллюзии Лоуренс Клиффорд выглядел, мягко говоря, странно для офицера полиции. Да и обычные люди так не выглядят. Но картинка была яркой и привлекательной, от нее невозможно было оторвать глаз, а потом и выбросить из головы. Та версия Клиффорда, которую Нина случайно узрела, действительно не имела недостатков. Она экстравагантно подчеркивала, во много раз усиливала женственность, проступающую в этом мужчине.
Жемчужные волосы рассыпались по плечам, будто сотканные из снежной платины; лиловая матовая помада возводила в абсолют безупречную форму губ и вызывала желание к ним прикоснуться; брови выкрашены в более темный цвет, колечки в ушах, а на глазах желтые линзы.
Одежда странная, в жизни она такой не видела: темно-фиолетовый то ли плащ, то ли комбинезон на голое тело смотрелся особенно дико в сравнении со строгим полицейским кителем, который был на нем в реальности; широкая шнуровка, выходя из золотистых колец, обнажала гладкую грудь и часть живота.
На момент появления иллюзии Клиффорд сидел за столом, так что остальное разглядеть не вышло. И наверное, к счастью, иначе трудно было бы сохранить самообладание и продолжить партию, да еще и выиграть.
Фантазия Нины произвела на Отто сильное впечатление. Какое-то время он уточнял детали, потом заявил:
– Все правильно, с таким лицом ему, конечно, следовало бы моделью работать. Там его и накрасят, и оденут еще даже постраннее, чем ты увидела, и бог знает что еще сделают.
А действительно, подумала Нина. Раньше она не воспринимала его в этом ключе. Хорошо, что Отто озвучил это вместо нее, иначе подколов не избежать. И какого, спрашивается, хрена Клиффорд делает в полиции, если мог сидеть на обложке журнала – с лиловой помадой на губах и волосами по ветру, как у гребаного солиста Vacuum?
Наверное, именно так, как она его на миг увидела, он бы и выглядел, если бы ушел в модельный бизнес. Икона, богема, инопланетянин. Почему инопланетянин? Потому что в этом мире не бывает людей с такой неземной привлекательностью. И особенно их не бывает в богом забытых полицейских участках маленьких городов на Восточном побережье.
Его присутствие в местном захолустье показалось по-новому удивительным, и друзья не упустили шанса развить эту тему. Они фантазировали, что у Клиффорда тут разбился планетолет, починить он его не смог, поэтому остался жить на Земле, научился подражать людям и выглядеть более-менее как все.
Стараясь понять человеческую инфраструктуру и порядки, устроился в полицию, где имеет теперь полезный доступ к власти и информации. Хитроумный ход, очень подходящая для пришельца должность. Так и живет, вечно юный, красивый, умный и сильный, среди раздражающе убогих, недалеких, мелочных людей. Ассимилировался.
Нина искренне хохотала, потом вдруг прервалась и заявила, что людей офицер действительно не любит, и не то чтобы не любит, а как-то даже брезгует и сторонится, будто люди для него другой вид, и сам он выше их слабостей и страстей; а еще он производит ощущение
