Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Конечно, мало кто будет тебя любить, если ты принципиально говоришь правду и ловишь кого-то на обмане, но если по-другому жить не получается, обеим сторонам конфликта приходится терпеть последствия.
Когда другие выберут промолчать, отвернуться или пройти мимо, Нина сделает все наоборот, потому что ничего не боится, в том числе и выглядеть глупо. С детства привыкшая к тому, что она сильнее других детей, Нина без промедлений вступала в споры и драки, если считала необходимым свое вмешательство.
И, несмотря на то что все это написано у нее на лбу, пришлось детально объяснять офицеру, зачем она полезла в свору.
Заступившись за мальчиков помладше, которых откровенно задирали, она пару раз получила по голове, рассвирепела и не рассчитала силы. В себя она вернулась только в госпитале, куда пришлось отвезти всех участников потасовки в разных травматических состояниях. Тех, кто отделался легче, забрали в участок сразу, остальных – попозже.
Клиффорд с удовольствием посадил ее в одиночной камере (во избежание новой драки), ни к кому не пускал родителей, толпой собравшихся у входа в участок в поисках своих чад, и вообще заставил всех изрядно понервничать.
Когда ее под недовольный гомон остальных подростков, сидящих в общем изоляторе, повели в кабинет офицера, Нина даже не взглянула в их сторону. Она нервничала, потому что не помнила, что натворила. Именно этого и добивался Клиффорд.
Девочку усадили напротив него, и он несколько минут разглядывал ее перебинтованные кисти, пластыри на руках и на лбу, разбитую губу. Привыкал к этому виду, чтобы держать себя в руках и не дать слабину, как в прошлый раз.
Девочка быстро пошла на контакт и рассказала ему все, что помнила, до момента, пока ее сильно не разозлили. В тот день она произвела на Клиффорда впечатление человека, парадоксальным образом сочетающего в себе сумасбродство, силу и лидерские качества. Озорная, рисковая, непредсказуемая – с известной ему стороны, Нина оказалась принципиально серьезной в некоторых аспектах. Она не могла позволить, чтобы кого-то незаслуженно обижали у нее на глазах. Даже ценой личного ущерба.
Нина не боялась боли. Нина боялась позора, бесчестия. Допущенных ею вранья или жестокости. Взглянув на нее, Ларс мельком подумал, что надо ее от этого отучать. Потому что, если и дальше так пойдет, в конце концов от нее живого места не останется, и некому станет сидеть в кабинете напротив него, а этого он допустить не мог.
Она со своими принципами не приспособлена для этого мира. А может быть, это мир не приспособлен для таких, как она. Несмотря на глухое сочувствие и толику восхищения, Ларсу необходимо было продемонстрировать власть, чтобы добиться конечной цели.
Оставив предисловия, офицер начал с фактов. Факты были неутешительные. Нина уже в третий раз оказывалась в участке за грубые нарушения закона, и закрывать глаза на ее проступки стало невозможно. Точка невозврата достигнута.
Клиффорд методично напомнил детали предыдущих задержаний, обнаружив отменную память, если не сказать злопамятность; не преминул заострить внимание на том, какое благодушие и понимание проявлял, отпуская ее, хотя вообще-то не имел на это права, а действовал больше из симпатии к ее взбалмошному возрасту.
Нина должна была чувствовать себя обязанной человеку, который теперь выражал глобальное безразличие к ее судьбе. Холодно поинтересовавшись, не думает ли она, что все это, включая сегодняшний инцидент, обойдется безболезненно, Ларс окончательно ее запугал. Кажется, Нина была готова на любые сделки – она смотрела широко раскрытыми глазами, внимательно слушала, обкусывая заветренные губы, и даже не дерзила.
Но Клиффорд знал: девочка боится не за себя. Чихать она на себя хотела. Ей не хочется расстраивать родителей и директора, а расстроятся они сильно. Больше в данный момент ничто ее не волнует. Происходящее расценивается Ниной как череда неудач и личных просчетов, достигшая критической точки и способная скверно повлиять на репутацию, но никак не испортить жизнь. И напрасно. Долгоиграющие последствия стоило обсудить более прозрачно. Этим Клиффорд и занялся.
Они поговорили как взрослые. Спокойно и по существу, без лишней патетики. Офицер начал издалека, отталкиваясь от неблагополучного исхода – подробно и в красках описал девочке ее будущую жизнь при условии, если все и дальше продолжится так, как есть.
Безупречный план убеждения, возведенный из точной комбинации фактов, манипуляций, запугиваний, сочувствия и спекуляции на выведанной о Нине информации разработан был так давно, что отскакивал от зубов, выученный наизусть. Клиффорд не раз репетировал его в уме. А теперь и в реальности подводил Нину к мысли, что дальше так продолжаться не может, и нужно принимать меры.
Нина с холодком в груди узнала, что все ее задержания зафиксированы и задокументированы. Имеются свидетели и даже видеозапись, бумаги сложены в отдельную папку. В наличии абсолютно все необходимое, чтобы испортить ее личное дело, гарантируя проблемы не только в ближайшем будущем.
Клиффорд предложил хорошенько подумать, как происходящее отразится на поступлении в колледж, особенно если специальность будет требовать определенной чистоты в отношении закона. Тут Нина побледнела, как он с удовольствием отметил. Видимо, отучиться на спасателя все еще оставалось ее мечтой. Значит, удар пришелся прямо в цель Ларс невзначай добавил, что если вдруг Нине взбредет в голову пройти военную подготовку в училище или в армии, никто ее туда не возьмет с таким «послужным списком» административных и уголовных нарушений, не говоря уже о полном отсутствии дисциплины. Нина побелела еще сильнее и стиснула зубы. В глазах у нее горело: откуда вы знаете? Откуда вы это обо мне знаете?! Но Клиффорд вел себя непринужденно, как человек, попавший пальцем в небо.
И кажется, она поверила. Стараниями офицера Нина ощутила себя замурованной. Игры закончились. Пришло время думать о последствиях.
Оказалось, вариантов дальнейшего развития событий всего два. Первый – попасть на учет несовершеннолетних и понести ответственность за все задержания, не говоря уже о том, как это испортит ее планы на жизнь и заклеймит семью (мама сойдет с ума от позора), второй – вступить в профилактическую программу социального надзора для трудных подростков.
Разумеется, Нину больше заинтересовал второй вариант, являющийся, как она поняла из описаний офицера, более мягкой и безболезненной формой первого. В качестве «контрольного выстрела» Клиффорд использовал собственные наблюдения о проблемах Нины с управлением гневом. В этом программа тоже могла помочь, так как включала в себя обязательные
