Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
– Ты становишься опасна для окружающих. Ты теряешь над собой контроль, – спокойно вещал офицер, – и потом ничего не помнишь. В моменты беспамятства ты можешь натворить что-нибудь пострашнее, чем сегодняшняя драка, большую часть которой даже не сможешь описать, если я начну задавать вопросы. Уверен, ты знаешь о своей проблеме. И мы поможем тебе справиться с этим. Ты будешь под защитой без особой скованности действий.
Выслушав подробности реализации программы, девочка помолчала, затем хмуро осведомилась, кто станет ее социальным надзирателем в случае согласия. Клиффорд прохладно объяснил, что им может стать любой заинтересованный в этом сотрудник отдела нравов, утвержденный текущим руководством. Кажется, слово «любой» напугало Нину больше, чем все озвученное ранее. Она отстранилась в своем кресле и около минуты сидела с ошеломленным видом, рассматривая невидимые горизонты.
Потом очнулась, облизнула губы и резко придвинулась к столу.
– Офицер Клиффорд, – начала она тихо, снова применяя этот робкий тон, безотказно на него действующий. Ларс поднял белые брови, уже догадываясь, но все еще не веря тому, что сейчас последует. – Мы ведь с вами уже столько раз пересекались. Вы помогали мне, я очень благодарна и ценю ваше вмешательство. Могу ошибаться, но мне показалось, в конечном итоге мы с вами неплохо поладили.
Клиффорд чувствовал, как тело охватывает жар. Градус за градусом. Нина сделалась серьезной и продолжала:
– Можете считать это наглостью или чем угодно. Да, наверное, это наглость и есть. Но если вы обладаете возможностью повлиять на конечное решение, кого назначат моим куратором, если мое личное желание играет какую-нибудь роль, я бы хотела, чтобы им стали вы. Потому что я знаю вас, а вы знаете меня. И я не хочу, чтобы меня курировал кто-то, кого я впервые вижу, с кем никогда не общалась прежде, кто не был рядом в тяжелые моменты и не прикрывал меня, когда я нуждалась в этом.
Клиффорд молчал, прищурившись. От услышанного все в нем натянулось тугой пружиной. Еще никогда прежде ему не было так трудно скрывать истинные эмоции. Еще никогда прежде он не был так рад тому, что его план неукоснительно осуществляется.
– Я над этим подумаю, – пообещал он без уверенности в голосе. – Значит, ты соглашаешься вступить в программу?
– Разве это не родители решают? Мне ведь всего шестнадцать.
– Мы ставим в известность родителей или опекунов, но их слово не является решающим. Программа новая, экспериментальная. Ее основная задача – не наказание, а перевоспитание. И личное согласие подростка в ней участвовать, то есть полное осознание потребности в помощи извне, является первым шагом этого процесса. Поэтому – да. Выбор делать тебе, а не твоим родителям, – объяснил офицер.
Он умолчал о том, что согласие важно лично ему – как гарантия взаимопонимания и будущего сотрудничества, ради которого все это и затевалось. В первую очередь она сама должна на это пойти, а родителей уговорить он сумеет. Убедит, что так будет лучше, припугнет, что девочку нужно взять под контроль, пока не случилось чего-нибудь непоправимого. Сгустит краски.
Но на самом деле супруги Дженовезе отнеслись к происходящему с неожиданным спокойствием. Даже с толикой надежды и благодарности, как показалось Ларсу.
Мать попричитала, пожаловалась на безбашенность дочери, на ее ужасное поведение, неподвластное никаким авторитетам, выходящее за рамки. Узнав о программе, она как будто вздохнула с облегчением. Ларс догадался, о чем думает эта женщина: наконец-то ее сумасшедшее чадо кто-то возьмет в ежовые рукавицы и заставит стать более покладистым. Потому что сама она уже устала этим заниматься, да и успеха явно не достигла.
Программа длилась либо до совершеннолетия, либо до окончания школы (смотря что наступит первым), либо до специального обжалования родителей, опекунов или законных представителей. Хелен Дженовезе это вполне устраивало. А вот отец отнесся к предприятию хоть и благодушно (тут больше сыграло то, что дочка сама на это согласилась), но на офицера смотрел все-таки с некоторым недоверием.
Вряд ли он мог заподозрить истинные мотивы Лоуренса Клиффорда в отношении собственной дочери, скорее его смутила молодость и внешний вид офицера. Тео Дженовезе сомневался в профессионализме полицейского, в лапы которого приходилось отдавать ребенка, в то время как мать была только рада новому «органу контроля» над Ниной. Клиффорд взял это на заметку.
Все твердили о выборе, но как такового выбора у Нины не оставалось. В тот же день, после телефонной беседы с родителями, когда бумаги были подписаны, а ключевые моменты оговорены, офицер Клиффорд, оставшись один в своем кабинете, выдохнул из легких совершенно весь воздух и испытал небывалый прилив умиротворения. Он был доволен проделанной работой.
Внезапно он сделался официальным надзирателем Нины Дженовезе, но эта мысль никак не укладывалась в голове, выбивала из привычной колеи. Похожие эмоции испытывала и девочка. Со временем она догадалась, что такой исход был неизбежен в ее ситуации, как поняла и то, что Клиффорд знал об этом с самого начала. И возможно, вел ее к этому. Хотелось верить, что из благих побуждений.
Шутки шутками, но беловолосый пришелец действительно стал ее личным прогрессором. «Отто будет смеяться», – думала она. И Отто действительно смеялся. Первое время. Пока не осознал, что на пару вечеров в неделю лучший друг начнет выпадать из его жизни. Никому бы такое не понравилось, но и это было только начало.
Вынужденные встречаться чаще обычного, Нина и странный офицер неожиданно нашли общий язык. Причем настолько, что стали проводить время вместе за пределами участка. Хотя это совсем не требовалось и уж точно не входило в условия программы. Но Нина утверждала, что Клиффорд «нормальный чел»: и пообщаться с ним можно, и поиграть.
Отто не нравилось, что они сблизились, но его утешал тот факт, что Нина и ее отношение к единственному другу ни на йоту не изменилось в новых обстоятельствах. Это была прежняя Нина, его Нина, которую он знал, сколько себя помнил. Мальчик ничего не мог изменить, а к неизбежному, как правило, остается только привыкнуть.
Девочка очнулась от воспоминаний, вроде бы недавних, но по ощущениям уже из прошлой жизни. Клиффорд посматривал на нее время от времени, как будто проверял, здесь ли она, не ушла, все еще ждет? Как только офицер закончит, они собирались поехать в боулинг, поэтому девочка никуда не могла деваться. Эту игру она полюбила примерно так же, как пинбол и хоккей. А Клиффорд был отменным соперником, каковые всегда делают любую игру интереснее.
Нина и Ларс бывали в боулинге уже несколько раз, но ничто не могло бы заменить им карточных состязаний в участке, когда они запирались
