Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
Ну хорошо, пусть он мне не родной, но ведь сколько лет мы прожили вместе! А может, все-таки во мне самой что-нибудь не так? Или это платье во всем виновато? В самом деле, какое-то оно не такое… Ни за что больше не буду его надевать! Пускай Алена сама его носит! Она-то небось ни в какую ситуацию не попадет, будь она хоть в платье, хоть без платья!»
Нельзя сказать, чтобы взгляды и шепотки были лишь плодом Марининого разгоряченного воображения. Во всяком случае, при входе в вокзал Марину нагнал какой-то грузин и долго, назойливо предлагал баснословные деньги за то, чтоб Марина зашла с ним сейчас всего на пару часиков в одно такое местечко… Марине еле удалось от него избавиться.
23
Электричка тащилась невыносимо долго. Фунтик у Марины на руках весь изнылся. Зато семикилометровый путь через лес песик пробежал на удивление быстро, и надо было видеть, с какой отвагой кидался он переплывать попадавшиеся им навстречу лужицы и ручейки!
Еще издалека, увидев родной зеленый забор, Марина вдруг припустилась бежать, да так, точно за нею гнались. Ей безумно хотелось поскорей оставить за собой весь этот страшный внешний мир и очутиться в уютной безопасности Крольчатника.
Войдя, Марина на всякий случай взяла Фунтика снова на руки: как-то они встретятся с Русланом? Но Марину радовало, что теперь у нее будет в Крольчатнике своя собственная зверюшка!
Руслан Фунтику ничего не сделал. Он только восторженно обнюхал крошечное существо, безусловно пахнущее собакой, но вот было ли оно ею в действительности? Так и не решив для себя этот вопрос, Руслан ограничился тем, что одним взмахом языка вылизал Фунтика с ног до головы, лизнул в щеку Марину и, не торопясь, пошел обратно в столовую.
Марина последовала за ним, рассчитывая найти в столовой хоть кого-нибудь, с кем можно было бы перекинуться словом, а то даже и выплакаться. Марина чувствовала, что еще немного, и случившееся разорвет ее на куски, если она немедленно не расскажет обо всем кому-нибудь!
Однако в столовой никого из ребят не было. Комната казалась пугающе пустой и даже какой-то нелепой. Присмотревшись, Марина сообразила, что ощущение нелепости возникло у нее из-за горящего камина. Камин? В такое время? Это было странно и пугающе непривычно.
Тут ковер, скрывающий Аленину дверь, колыхнулся, и в столовую вошел человек, безусловно пожилой, правда, Марина затруднилась бы точно определить его возраст, с кудрявой белоснежной бородой и глубокими, прозрачными, как у Алены, глазами. Густые белые кудри доходили ему до плеч. Высокий лоб был чист, без единой морщинки. Человек улыбнулся Марине добрыми, чуть полноватыми губами, обнажив в улыбке ровные, без единого изъяна зубы. Человек был невысок, но строен и поразительно хорошо сложен. Марина сразу подумала, что наверняка все женщины вокруг всегда были от него без ума.
– Здравствуйте, – ласково проговорил он. – Вы, наверное, Марина? А меня зовут Александр Александрович, я Аленин папа.
– Здравствуйте.
– Вы, наверное, ребят ищете? Они все разошлись, хотят дать мне немножко прийти в себя. Я, знаете ли, стосковался по этой комнате! Все-таки я ее сам в свое время выдумал! И притом специально для таких минут, чтобы, возвращаясь из долгих странствий, садиться у пылающего камина, вытягивать усталые ноги, прикрывать глаза и слушать, как потрескивают в очаге поленья.
– Даже если на улице жара сорок градусов?
– Боюсь, что да. Такой уж я сумасброд!
– Что ж, в таком случае и я не стану вам мешать.
Уходя, Марина, кажется, даже сделала что-то вроде книксена.
У себя в комнате Марина застала Женю, воркующую над малышами. Расточая ей благодарности, Марина одновременно торопливо стаскивала через голову платье. Груди ее за день набухли от молока и теперь невыносимо болели. Марина исхитрилась приладить к грудям сразу обоих малышей одновременно и немедленно почувствовала себя лучше.
Кормя детей, Марина попутно рассказывала Жене историю своих сегодняшних злоключений. Когда рассказ был завершен, Женя сочувственно поцокала языком и сказала, что в свое время с ней тоже произошло нечто подобное, причем ей в ту пору едва стукнуло тринадцать. Мать же ее, как кошка, влюбленная в своего супруга, обозвала вздумавшую было пожаловаться Женю распутной тварью и вдобавок заявила, что Жене, конечно, все это показалось.
– Вот когда я наплакалась! Думала, никогда в жизни не забуду! Руки хотела на себя наложить, его мечтала пристукнуть, а сейчас мне иногда даже смешно становится: и чего я так переполошилась? Ведь он же так и не сделал мне ничего! Ну так и слава богу, и переживать, значит, нечего. А люди, они же, известное дело, скоты все и сволочи. Плюнь ты, Марин, на все это, верно тебе говорю, плюнь да и разотри!
Марине и самой уже начало казаться, что самое верное будет плюнуть да растереть, вот только что пол было жалко.
– Эх, – вздохнула Марина горько. – Да что ж это во мне такое есть, что все так и липнут ко мне прям как мухи на мед!
– Что в тебе такого?! – От изумления Женя слегка даже поперхнулась. – Да ты что, в самом деле, что ли, не знаешь?!
– Нет.
– Да как же?! Да ведь ты же такая, такая… – Однако что она имела в виду, Женя так и не смогла толком объяснить. Вместо объяснений Женя просто подошла к Марине, обняла ее и крепко поцеловала.
Ужин был торжественный, не только при горящем камине, но еще и при свечах. От обилия огня в столовой в этот жаркий летний вечер было просто дышать невозможно!
Во главе стола сидел Сан Саныч собственной персоной. По обеим сторонам от него, следя за каждым его движением тем взглядом, каким смотрят ребятишки на Деда Мороза, сидела вся здешняя компания, исключая, конечно, детей.
Когда все приготовленные Женей, Аленой и Машей вкусности были уже съедены, настал в самом деле черед подарков. Сан Саныч выставил на общее обозрение чемодан, отпер его и начал по одному извлекать оттуда подарки, громогласно объявляя на всю столовую, кому что предназначается.
– Денис! Вот тебе американский фонендоскоп! Слушай на здоровье кого тебе надо. Оленька, вот тебе краски германские, видишь какие! В специальный
