Тепло человеческое - Серж Жонкур
Александр поймал первого щенка – тот успел забиться под большой шкаф в коридоре. Премьер-министр тем временем объяснял, что чихать нужно, прикрывшись локтем, и никому не пожимать руки. Александр, не веря своим ушам, поднял голову – хотелось видеть, с каким выражением лица премьер-министр шестой в мире державы делает подобное заявление. Вскоре вернулись и отец с матерью, у них в руках тоже было по щенку.
Тут Эдуар Филипп заявил, что намерен воспользоваться статьей 49.3 Конституции. Очевидно, говорил он уже не про вирус. Если он решил разыграть эту карту, чтобы протащить свою реформу с повышением пенсионного возраста, это вызовет новый взрыв протестов, причем в ситуации, когда все крупные мероприятия только что были запрещены, – и так-то уже ничего не понятно с этим пенсионным возрастом, а еще спровоцировать манифестации, на которые никто не может пойти, – значит напроситься на неприятности.
– Интересное дело: оно у них начинается, когда поедят, – заметила мама. – Я им только что дала сухого корма.
– Нужно было в него долить молока или уж дать кусок настоящего мяса, от этого сухого корма вред один.
Не проявляя никакого уважения к главе правительства, отец потер лицо обеими руками.
– Вот видишь, – проворковала Анжель, и голос ее ласково дрогнул, – похоже, что, когда на них обращают внимание, у них не чешется.
Отец глянул на нее с сомнением.
– Как бы то ни было, если бы какой-то мерзавец не отнял их от мамки, они были бы здоровы.
– Ты не поверишь, но Дебокер сказал мне в точности то же самое, – прибавил Александр.
– Как, ты говорил с ветеринаром? А чего молчишь?
– Он заезжал сегодня посмотреть мою охромевшую.
– И что говорит?
– Пройдет без антибиотика.
– Да нет, про щенков!
– Лучше про них никому не рассказывать.
– Да ладно, мы-то их ни у кого не крали!
– Допустим, но мы все равно занимаемся укрывательством, я не устаю вам это повторять. А главное, он мне сказал, что их нужно не только зарегистрировать, но еще и побыстрее чипировать и назначить вакцинацию.
– Ну, так ты у него попросил это сделать?
– Ты хочешь сказать, мы их себе оставляем?
Вареная курица благополучно остыла в тарелках, а премьер-министр закончил отвечать на вопросы.
– А еще он мне сказал, что в ближайшие месяцы мы рискуем влипнуть.
– Во что, в коронавирус?
– Нет, потратиться на его услуги. Все эти заводчики и спекулянты чего только не творят, щенки часто рождаются от близкородственного скрещивания, вырастить их непросто.
– Да ладно! – взорвался отец. – Мы всю жизнь скот выращивали, и что, из-за троих кутят пойдем по миру?
Щенки снова завозились, но вместо того, чтобы прикрикнуть, мама встала рядом с ними на колени, они прижались головенками к ее бедру, зажмурились под ее ласковой рукой.
– Лучше их здесь оставить, – рассудил отец. – Ты там наверху вечно на улице, будут за тобой бегать, а вокруг шипы да колючки, не предназначены они к уличной жизни.
Александр слушал. Когда умер Балто, родители его решили для себя, что с собаками покончено. Он тогда мягко возразил, что жить-то им еще долго, на что ему резко ответили, что он совершенно бездушный, что у сестер его хотя бы есть сердце, они хотя бы проявляют понимание. В семейные перепалки неизменно закрадывалась мысль о конечности каждого человека, в результате ссорились они не на шутку, бывало, что потом месяц не разговаривали.
– Вы правы, тут им будет лучше. Ну так надо их хотя бы как-то назвать.
Воскресенье, 1 марта 2020 года
Два года тому назад, в сочельник, Каролина поругалась с Агатой. А поскольку с Александром она тоже давно не разговаривала, контакты у нее остались с одной только Ванессой. Той она звонила минимум раз в месяц, всегда в воскресенье вечером. Сама Ванесса ей не звонила никогда. Она полностью отгородилась от родни, к родителям больше не ездила, утверждая, что из года в год сходить с поезда все труднее, расстояние от Парижа до Дордони и Ло делается все больше, хотя другие города с запуском скоростных поездов становятся все ближе.
Каролина плохо себе представляла, чем живет и занимается Ванесса, однако повадка выдавала в ней парижанку. Эгоизм сестры Каролина выносила с трудом, и все же в последнее время они сблизились. Праздничные дни в конце года Ванесса провела у сына, который жил в Дублине, поэтому и Каролине не пришлось ехать к родителям – ее страшила мысль оказаться в обществе Агаты и ее муженька, этого Грега, которого она всегда считала пентюхом, особенно после сочельника 2018 года. Он тогда вел себя даже паршивее обычного, постоянно портил праздничное настроение своими дурацкими провокациями. В тот вечер вообще выпендрился – положил для всех подарки под елочку, красивые, обернутые жатыми ленточками пакетики, в которые засунул желтые жилеты. А потом три дня подряд доставал их всех своими подрывными речами. Грег продолжал заниматься двумя своими заведениями и концертами в кафе, но помимо этого у него вдруг появились какие-то революционные поползновения. Дождался полтинника и только тогда вбил себе в голову, что мир нужно переустроить. В принципе, в тот сочельник все французы были наэлектризованы – общая обстановка действовала на каждого, и самый невинный разговор мог испортить любое семейное сборище. Грег с годами не поумнел, а может, просто у Каролины кончилось терпение, не могла она больше его выносить; в любом случае, у нее пропало всякое желание общаться с зятем. Двадцать лет притворялась, но после расставания с Филиппом поняла, что у нее нет больше сил знаться с этим типом.
В глубине души Каролина подозревала, что у Ванессы не все гладко, и в этих сомнениях отражались собственные ее тревоги. Ванесса же вот уже несколько дней жила в страхе. В ее квартире, расположенной совсем рядом с Пале-Рояль, было так тесно, что с клиентами она в основном встречалась в кафе – соответственно, ее постоянно окружали люди, а тут этот вирус – она теперь подозревала, что все китайцы и японцы заражены им поголовно, а они так и кишели в ее квартале. Она шарахалась от каждого туриста, туристов же было много как никогда – Париж только что снова побил все рекорды. Уж кому об этом было знать, как не ей, она самолично создала две платформы по поиску съемного жилья, а на маленькой улочке, где она обитала, жужжание чемоданных колесиков заглушало гул машин.
Был вечер воскресенья, и Каролине хотелось затянуть разговор, чтобы хоть немного ужать огромную пустоту, отделявшую ее от понедельника. Ванесса поведала ей о своих неприятностях – ее, мол, никто не понимает, все вокруг
