Чужой ребенок - Родион Андреевич Белецкий
– Понимаешь… Не могу решить, вести ее домой или нет?
– Ты про ту женщину?
– Ну конечно, Юля, конечно, я про нее.
– А вы сколько раз встречались?
– Два раза. Один – в кафе. Другой – в зоопарке.
Я почесала нос:
– Чего это вас в зоопарк понесло?
– Она любит птиц. Ну, как птиц, – поправился папа, – пингвинов.
– Зови, – сказала я.
– Думаешь?
– Если она пингвинов любит, у тебя точно есть шанс!
* * *
– Миша, Мишенька! Миша… – она трясла Мишу, но тот был как бревно бесчувственное. Храпел, и всё ему было по барабану. Тогда Ира ударила его по лбу ладонью. Миша открыл глаза сразу широко, словно кукла, которую ставят на ноги.
– А! Ты чего?!
– Просыпайся!
– Я уже.
– Там Ванечка, – прошептала Ира.
Интонация ему сразу не понравилась.
– Что Ванечка?
– Не дышит.
Миша резко сел.
– Чего он?
– Не дышит! Вообще! И не двигается! Я только что проверила! Миша!
Ира вцепилась в сожителя.
– Да не тряси меня, – сказал он. – Ща…
Миша слез с кровати. Ира осталась сидеть, поджав под себя ноги и грызя ногти.
– Ты видишь? Видишь!
Миша нагнулся над коляской и сказал:
– Ваня, друг. Эй.
Миша вздрогнул, потому что Ира начала плакать. Негромко вскрикивая, она повторяла:
– Он умер! Ванечка умер! Он умер…
– Заткнись ты! – рявкнул Миша.
Он еще ниже нагнулся над ребенком, и его обдало теплом маленького тела. Миша слегка погладил ребенка по голове; чужой ребенок тут же открыл глаза, потянул к нему ручки и заговорил на понятном только ему самому языке.
– Ну видишь, – сказал Миша, выныривая из коляски. – Заснул просто крепко.
Ира, соскочив с кровати, метнулась к младенцу, торопясь, вытащила его из коляски. Коляска при этом упала, Ванечка начал хныкать. Ира, покрывая младенца поцелуями, заговорила:
– Милый мой, Ванечка, хороший мой, как же я испугалась!..
– Ты коляску уронила, – сказал Миша, ставя коляску на колеса.
– А то, что ты, Ванечка, спишь в коляске уличной, это вообще не дело. Тем более она – что? Правильно, она краденая.
Миша возмутился:
– Зачем вообще ему это рассказывать?
– А затем, что ребенок должен знать правду!
– Он маленький еще такое знать!
– Ничего, в самый раз. – И она снова обратилась к ребенку. – Правда, Ванечка?
Миша тяжело опустился на край кровати:
– Значит так, Вань, я тебе расскажу про человека, который тебя сейчас на руках держит! Мало того что она в истерике постоянно, она меня обокрасть пыталась, когда мы познакомились. И это, Ваня, еще не всё! Она…
– Стоп! Хватит.
– А ты ребенку уши не зажимай!
– Хватит, я сказала! Всё. Спать! Ваня с нами ляжет… – И снова она обратилась к младенцу. – Да, мой хороший?
– У нас места на кровати нет.
– Ничего, правдоруб, повернешься на бок.
Как-то устроились. Миша лежал и боялся повернуться, боялся придавить Ванечку. Боялся-боялся и уснул.
* * *
Я ходила на работу, как робот. «Робот-бобот», как говорит ребенок наших соседей.
Шла по коридору, провода искрили, садилась в переговорной за неимением своего кабинета и начинала моргать, часто-часто. Из-за слез не могла разглядеть даже фотографии детей в анкетах. Надо было что-то делать. И я записалась к Филимонову на прием. Он вызвал меня в этот же день.
– Среда близко! – сказал олигарх Филимонов.
– Я знаю. Александр Александрович…
– Ты давай не тяни. Фамилию мне на почту.
– Я хотела попросить освободить меня от этого задания.
– Тряпка! – сказал мне олигарх Филимонов.
– Что? – очень это было неприятно.
– Я в тебе ошибся, – добавил он. – Можешь идти.
Я не дошла до двери, остановилась. Нельзя было всё это оставлять вот так.
– Ты еще здесь? – спросил он.
Не хотела я ему хамить. Видит бог. Само собой как-то вышло:
– А вы бы, такой сдержанный и умный, как бы поступили в этой ситуации?
– Я бы в ней не оказался. До свидания.
И голову опустил, словно договоры перечитывает.
– «До свидания!» – передразниваю. – О как! Сказал как отрезал! Медный конь, железные бубенцы! Продолжаем мерить всех по себе. Верная тактика! При встрече скажите рыбе: «Я никогда бы не начал метать икру!» Всего хорошего.
И тут он как закричит. Как дикий зверь:
– Стоять!
Я замерла. Перепугалась, честно говоря. А он:
– Никуда не пойдешь! Каждое сказанное слово отработаешь!
Плевать, думаю, на него и на его угрозы.
– Захочу уйти – вы меня не остановите!
– Уверена? У меня длинные руки.
– Вижу, только руки.
Смотрю: глаза у него смеются. Извращенец. Любит, когда его посылают.
– Мне есть чем тебя удивить, – говорит олигарх Филимонов.
– Я устала с вами препираться.
– Так иди работай. В среду фамилию мне на почту. И не звони! Слышать тебя не хочу!
* * *
Миша проснулся посреди ночи, повернулся к Ире и увидел, что та смотрит на экран смартфона.
– Ты чего не спишь? – спросил Миша.
– В интернете кто-то не прав.
– Это старая шутка, – сказал Миша.
– А я тоже старая, Миш, разве ты не замечаешь?
Миша окончательно проснулся:
– Это что за настроение, а? Да убери ты смартфон это драный! На меня посмотри!
Ира подчинилась:
– Ну? И что?
Он решил не давить:
– Ну что происходит, а? Ну, девочка моя?
И в ответ на нежность Иру словно прорвало. Она заплакала, не в силах больше сдерживать напряжение, которое копилось очень долго.
– Мне страшно, – сказала она, всхлипывая.
Миша обнял ее, начал гладить по голове. Говорил с ней, как с маленькой:
– А почему страшно? Что случилось?
– Мне страшно, потому что Ванечка… – сказала Ира и зарылась к нему под мышку.
– Ванечка – что?
– Я боюсь, что он не проснется. Каждую ночь боюсь. Заснуть не могу!
И она крепче прижалась к нему лицом, всем телом.
– Ты почему мне об этом раньше не сказала?
– А чем ты поможешь?
Миша подумал, пожал голыми плечами:
– Ну, я бы… с тобой посидел.
– И что? Не выспался бы. А тебе завтра на работу.
Миша посветил фонарем на смартфоне:
– Ну, посмотри, спит он. Всё хорошо.
– Я знаю, – сказала Ира. – А вдруг…
– Да перестань. Это вообще классно, что он ночью спит. Нам с ребенком повезло, между прочим. Я правильного ребенка украл.
Ира несильно ударила Мишу по руке.
– Глупости не говори.
– Давай так. Ты поспишь, а я подежурю.
Ира слабо улыбнулась:
– Тебе не трудно?
– Не-а. Ложись.
Ира свернулась калачиком. Миша заботливо укрыл ее одеялом. Она смотрела на него с благодарностью.
– Спасибо. Я тебя сменю. Потом.
– Ага, сменишь, – сказал он. – Спи, дурочка моя.
Он погладил ее по голове и вдруг еле слышно запел:
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…
Прежде чем уснуть, Ира очень удивилась.
* * *
Стоит однажды наорать на олигарха, и в твоей жизни обязательно что-то меняется. Слава богу, у меня изменилось в лучшую сторону. Мне дали кабинет. Наконец-то.
Геныч провел меня по коридору, открыл дверь и пропустил вперед.
– Ну вот, скандалистка, твое новое место работы. Довольна?
Я огляделась, но не ответила. Геныч нахмурился:
– А ты не думай. Сразу скажи: «Довольна. Спасибо вам большое. Спасибо».
– Спасибо, – сказала я и еще раз огляделась по сторонам.
– Ты когда «спасибо» говоришь, мне тебя убить хочется.
– Это вам в очередь надо встать.
Мы стояли в небольшом гробу с голой лампочкой над головой.
– Для тебя, дурной, кладовку разобрали.
– А у вас кладовки с окном не было?
– У нас только сортиры с окном. Да, с окном, – повторил Геныч.
– Хорошо, что не в сортире. Мне, значит, повезло.
Геныч не уловил иронии:
– А я о чем говорю! Ты везучая! И еще…
Геныч приблизил ко мне свое большое, усатое лицо, и я приготовилась дать отпор. Думала, начнет ко мне приставать. Все-таки, мы одни. Размечталась.
– По секрету скажу, кабинет – это доверие. Сан Саныч кабинетами не разбрасывается.
Геныч пошевелил усами и ушел, оставив меня в плохо освещенном гробу.
Доверие! Странно это здесь работает. Кабинет дали за хамство. Может, мне Филимонова еще пнуть надо было? Тогда б кабинет с окном дали.
* * *
Миша нашел в интернете подержанную кроватку из ИКЕА. Купил, привез и, чертыхаясь, собрал, прикрутив отверткой-ключом подержанные части друг к другу.
Ира сидела на кровати, смотрела за работой и комментировала:
– Бортик низкий, мне кажется. Ванечка может упасть.
– Чтобы ему упасть, – сказал Миша, – Ему надо сначала научиться стоять.
– Это происходит с детьми неожиданно, – сказал Ира рассудительно. – Раз – и уже стоя́т.
– Даже если он встанет, ему нужно будет научиться прыгать с шестом. Бортик выше него.
Миша пододвинул кроватку ближе, чтобы показать. Впрочем, всё и так было видно.
– Ты бабке на сколько Ванечку отдал? – спросила Ира, меняя тему.
– Она сказала: «Когда освободитесь, заберете».
– Мне не нравится, что мы надолго ей ребенка отдаем. Тем более у него сопли.
Миша
