Чужой ребенок - Родион Андреевич Белецкий
– Кто, я?! – Миша отпустил Ирины руки.
Ванечка на ковре начал тоненько плакать.
– Так, разошлись по разным углам! – сказала баба Таня командным голосом. – Ребенок надрывается, а они портянку делят. Иди ко мне, мой хороший. Иди к бабушке Тане.
Она подняла Ванечку с пола, и тот замурлыкал, словно котенок.
Ира и Миша расползлись по разным сторонам кровати.
Баба Таня с Ванечкой на руках подошла ближе к Мише. Тот смотрел на домовладелицу снизу вверх, как провинившийся учитель на учительницу.
– А ты кем работаешь, милый?
– Я? – переспросил Миша.
– Ты-ты. Другого мужика здесь нету. Смотрю, всё дома сидишь. Наследство получил?
Миша попал в затруднительное положение.
– Нет. Я работаю.
– Кем? – спросила баба Таня.
* * *
На следующий день, ровно в десять ноль-ноль, я стояла в кабинете олигарха Филимонова. Я нарушила его указание, не прислала одну фамилию на почту, а принесла документы на ребенка лично. И я готова была, если надо, бороться за него, доказать Филимонову, как это важно, помочь именно Андрею, Андрюше. Ему было больно. И я сама всю ночь накануне не могла уснуть от этой боли.
Филимонов читал внимательно. Он был похож на начавшего лысеть коршуна, склонившегося над убитым кроликом. Одним уверенным движением он протянул мне обратно бумаги.
– Готовь перевод, – сказал олигарх Филимонов.
Вот так просто пробежал по документам глазами и – «готовь перевод». Я даже поблагодарить его не сообразила. Выбежала в коридор и сразу набрала номер Андрюшиной матери. Трубку долго не брали. В итоге женский голос ответил:
– Да, алло.
– Добрый день, – меня, кажется, раздуло вдвое от радости и гордости. – Это Юля, из фонда!
– Да. Я поняла, – сказала мама Андрюши.
– Помощь вам одобрена, – я задыхалась от счастья. – Готовлю срочно перевод в клинику!
– Андрюша умер ночью, – сказала мне женщина после паузы. – Извините.
Карусель, карусель! Унеси меня на хер с этой перенаселенной планеты! Покажи мне миры яркие, простые, где нет ни горя, ни печали. Остановись там навсегда, карусель моей гребаной жизни. Мы опоздали. Я опоздала.
* * *
Наврал Миша бабе Тане что-то насчет удаленной работы. А на следующий день поступил так, что Ира поначалу не поверила в реальность происходящего.
– Ир! Поди сюда. Ира!! – закричал он с порога.
– Ну, чего тебе… – она вышла и застыла в изумлении. – Бог ты мой! Это что?
– Вот. На работу устроился, – Миша стоял перед ней в яркой униформе, скрестив руки на груди.
– Курьером?!
– Ну да. Видишь, и форму дали.
– Вижу. Оранжевый. Как апельсин.
Ира искренне улыбалась.
– Не нравится? – спросил Миша, нахмурившись.
– Очень заметная.
Миша шагнул к ней и заговорил шепотом:
– Ну, я ж воровать в ней не собираюсь.
– Ну, ясное дело. Будешь теперь просто бегать.
– Да ну тебя….
Новоиспеченный курьер вздохнул, снял обувь и направился в комнату.
– Ребенка грязными руками не трогай! – сказала Ира ему вслед.
Она постояла в коридоре, переживая новость. Теперь будет жить с курьером. Что же. Некоторые и с маньяками живут.
Ира хотела закрыть дверь, но врач, тот самый настойчивый детский доктор, не дал ей это сделать. Сунул ногу в щель. Ира от неожиданности даже не сказала ничего.
– Стойте! – детский врач и сам очень волновался, судя по лицу, пошедшему красными пятнами.
– Боже, как ты напугал меня!
– Простите, простите. Не закрывайте дверь. Не пугайтесь. Меня зовут Денис Николаевич! Денис…
– Я сейчас мужа позову, – к Ире вернулась привычная наглость.
– Он вам не муж, я проверил. Вы не замужем, – он начал торопиться, видя, что сейчас его заткнут. – Пожалуйста, выслушайте…
– Ты чего, следил за нами?
– Немножко. Но мне не нужен ваш ребенок!
– А что тебе нужно? – Ира приоткрыла дверь, сделала шаг навстречу доктору и повторила: – Чего тебе нужно?
– Мне нужны вы!
Ира очень удивилась:
– Я?!
Четвертая глава
Ира всегда умела красиво отшить любого. Но близкое присутствие младенца лишало ее необходимой силы.
– Я сейчас мужу скажу, он тебе башку открутит! – только и смогла сказать она пришельцу.
Но доктор, судя по всему, принял таблетку смелости.
– Поговорите со мной, – сказал он Ире.
– Тебе чего от меня надо?
– Просто видеть. Вы мне нравитесь.
– Ты больной?
– Я не больной. Наоборот, я доктор.
Ира смотрела на несчастного, который сам, по своей воле лез в жерло вулкана. Есть же безумцы на свете!
– Хочешь меня видеть?
– Да.
– Ну чего, увидел? Теперь пошел вон.
Она всем телом навалилась на дверь. Врач заторопился:
– Я вам позвоню, у меня есть номер!..
Но Ира закрыла дверь, повернула два раза замок. И вовремя. Из глубины квартиры появился Миша. Он жевал и на ходу трогал ухо, заклеенное пластырем.
– Кто там был?
– Никто.
– Я слышал. Ты с кем-то говорила.
– Ошиблись квартирой.
– А ты зачем дверь каждому открываешь?
– Миш, ты за меня боишься? – сказала она кокетливо.
Он нахмурился:
– Я за ребенка боюсь.
– Было время, когда ты вообще ничего не боялся!
Зря она это сказала. Мишу понесло:
– Ну, когда это было. Я курьер теперь! – он сделал специальное, курьерское лицо. – Спасибо за покупку!
После Миша сел прямо на пол и начал завязывать кроссовки.
– Ты куда? – спросила Ира.
– Работать, Ирочка. Как все нормальные люди! – раздражение кипело внутри него, словно гороховый суп. – Прощай, криминальное прошлое! Ухо заживет! Буду бегать хорошо, стараться, стану бригадиром курьеров. Жопа отрастет! Тачку новую с кондишеном купим. Или ипотеку возьмем, представляешь?!
Ира за словом в карман не полезла:
– Я тебя на работу идти не заставляла.
– Правильно, – сказал Миша. – Я сам пошел. Это, как в интернете пишут, полностью мое решение!
– Можно было бы и другой выход найти.
– Какой? Тебя на панель послать?
Миша, рванув, застегнул молнию на куртке.
– Сумку не забудь, – сказала Ира.
– Не забуду. А то как пиццу без нее доставлять?! Она же остынет!
Хлопнула дверь. Ира постояла перед закрытой дверью. И этот ушел, подумала Ира.
– Блин! – сказала она. И потом добавила: – Блин.
* * *
Может ли простая девушка Юля выпить бутылку рома в одиночку? Всю бутылку? Пусть и с помощью бутылки с колой и сопровождая небольшой шоколадкой с орехами. В помощь ей пачка сигарет с ментолом и комедия «Тупой и еще тупее», идущая на компьютере без звука.
Оказалось, может. Но с трудом. И не до конца.
– Юлия! – сказал папа с порога. – Юлия, ты дома?
– Юлий – это Цезарь, папа. Можно меня звать просто Юля?
Папочка подошел ко мне, посмотрел внимательно и сказал:
– Безусловно. – А потом: – У меня к тебе один пикантный разговор.
– Может, не стоит?
– Могу говорить?
Ему нетерпелось. Я и пьяная это понимала.
– Ready – Steady – Go! – махнула рукой без флажка.
– Я кое с кем познакомился! – сказал он мне торжественно.
– Женщина?
Он искренне удивился:
– Как ты догадалась?
– Ты сияешь, как алмаз раджи, – смотреть больно!
Широко улыбающегося папу слегка покачивало. Надышался разреженным воздухом счастья.
– Она исключительная! До шестидесяти, между прочим.
– Кого-то потянуло на малолеток?
– Не пойму, Юля. Ты радуешься за меня или осуждаешь?
– Пап, ты помнишь, я говорила, что ты можешь обращаться ко мне по этим деликатным вопросам?
– Пикантным, – поправил меня папа. – Да, ты говорила.
– Так вот, забудь, что я говорила! Я не могу тебе советовать. Я не могу ничего советовать. Я вообще должна заткнуться навсегда. Заткнуться, залезть в музыкальную шкатулку, и чтобы молоточки стучали мне по голове.
Папа с трудом убрал улыбку с лица. Задумался. Когда вернулась, я всё ему рассказала.
– Ты переживаешь из-за этого ребенка?
– Бинго! – сказала я.
– Прости, а я тут о своем.
Папа погладил меня по руке. Посидели молча.
– Я умерла вместе с ним, пап. Как бы пафосно это ни звучало.
– Не говори ничего такого. Это неправильно. Ты сделала всё, что могла.
– Его жизнь была в моих руках! И я ее просрала!
Бутылка с остатками рома стояла в моих ногах. Я решила больше ее не прятать, подняла и отхлебнула из горлышка.
– Юля! Ты пьешь?!
Но пока не допила, Юля не отвечает. Будь как Юля. Юля допила и ответила:
– Нет.
– Дай сюда бутылку.
– Фиг тебе.
Папа, мой любимый папа стал твердым, как мезозойская ископаемая смола Северной Евразии:
– Бутылку сюда! Немедленно!
Я, честно сказать, опешила от такого напора и отдала ему пустую бутылку.
– Значит так, – сказал мой папочка. – Про того ребенка. Не ты решила его судьбу, а Господь Бог Вседержитель. А ты слишком много на себя взяла, Юля. Столько взяла, что унести не можешь. Поэтому сбрось с себя груз, который не унести тебе, и помоги человеку, который всё еще жив и нуждается в твоей помощи!
Зело изумилась я разумным словам своего сродника.
