Три Анны - Ирина Анатольевна Богданова
На душе было гадко, а в мозгу пусто, но теплота, таящаяся в глубине обновлённой души, не растворилась в обиде на судьбу, оставляя надежду на лучшее.
«Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что всё ниспослано Тобою», – как утешение и избавление, всплыла в памяти молитва последних Оптинских старцев.
«Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что всё ниспослано Тобою», – подумал Дмитрий Гук, глядя на потухший экран мобильника.
Аня звонила ему три раза, когда машина шла по длинному туннелю под площадью Победы, поэтому он не смог ответить. Но неужели это послужило поводом для обиды? Они так тепло, по-дружески расстались, что холодный тон и резкий ультиматум поставили его в полный тупик.
Светофор на перекрёстке Кубинской улицы по обыкновению работал плохо, закупоривая дорогу пробкой, ставшей в городе уже притчей во языцех. Задумчиво постучав пальцами по рулю, Дмитрий кинул рассеянный взгляд на водителя соседней машины, поймал зазывную улыбку яркой блондинки в красном платье и нахмурился: его раздражали навязчивые дамы. Наверное, поэтому ему так легла на сердце милая застенчивость Ани Саяновой.
У мужчин в их семье традиционно складывались непростые отношения с женщинами.
Приоткрыл завесу над семейной тайной отец, когда Дима перешёл в пятый класс и ему назойливо стала названивать девочка Ира из параллельного класса.
– Папа, скажи Ирке, что меня нет дома.
Отец ответил на звонок совсем другими словами. Обманывать и юлить он не стал, а честно признался:
– Ира, Дима занят и не может подойти.
Положив трубку, папа задумчиво посмотрел на сына, обнял его и доверительно произнёс:
– Понимаешь, Дима, так сложилось, что мужчин нашей семьи Бог наказал красотой. Уж не знаю за какие грехи, но, поверь мне, привлекательная внешность доставляет немало неприятностей. И одно из них – повышенное внимание женского общества.
– Мне девчонки и вовсе не нужны, – залихватски возразил Дима, чувствуя, как у него запылали кончики ушей, потому что сказал явную неправду. Как раз сегодня он послал записочку Наташке Калошиной, в которой собственноручно написал анекдот про крокодила Гену.
Напрасно он надеялся, что папа отпустит какую-нибудь шутку и закончит этот разговор, от которого хотелось стыдливо смотреть в пол и не поднимать глаза. Отец оставался серьёзным.
– Сложность в том, чтобы не зазнаться, не начать считать себя лучше других, а особенно важно не обидеть девочку, которая обратила на тебя внимание, грубым словом, – отец недолго помолчал и вздохнул: – Когда ты вырастешь, то поймёшь, что скромные девушки стараются обходить красавчиков стороной, и тебе придётся приложить немало усилий, чтобы доказать будущей жене, что ты заслуживаешь доверия и уважения.
От слова «жена» у Димки запылали не только уши, но и шея, и он с обидой на отца за конфузливый разговор недовольно пробурчал:
– Вот ещё, я и вовсе не собираюсь жениться.
Отец улыбнулся:
– Тогда, ты огорчишь нас с мамой…
Светофор мигнул и загорелся зелёным светом.
Придавливая педаль газа, Дмитрий успел заметить, как блондинка тронулась следом, два раза подмигнув фарами своей серебристой Тойоты, и по ассоциации вспомнил, что от Аниного дома и до самой машины за ним шёл незнакомый парень. Плотный, крепко сколоченный, с бритой головой борца-профессионала. Оторвав плечи от двери подъезда, он не отставал до самой машины, а когда Дмитрий отъезжал, то кряжисто расставил ноги и долго смотрел вслед, пока машина не скрылась за поворотом.
– Мы ещё проверим, в чём дело, – пробормотал Дмитрий, думая о том, что сдаваться он не будет и сначала, не привлекая к себе внимания, постарается выяснить, в чём дело. Если окажется, что у него есть счастливый соперник, то, значит, так тому и быть.
* * *
Ночь уходила медленно, неохотно, не давая солнцу пробиться сквозь плотные облака, окружавшие месяц. Сначала лунный диск побледнел, словно от испуга перед ярким дневным светилом, но потом, видимо, упёрся рогами, зацепился за тучу и завис над городом.
– Мама, смотри, на небе и месяц, и солнце, – сказал мальчик на автобусной остановке, и у Ани заныло сердце от тоски по Костику.
Уже почти четыре недели, как она не читала сыну сказку на ночь и не стирала перепачканные в грязи брючки, которые он ухитрялся вывозить в первые минуты прогулки, даже если улица отличалась стерильной чистотой.
По телефону Костик сообщил, что завтра они с дедушкой и тётей Надей пойдут на рыбалку за карасиками, а потом дедушка расскажет им, как добывают алмазы, а это очень важно, потому что он тоже будет что-нибудь добывать, когда вырастет. Только ещё не решил что именно.
– Мама, мама, а почему луна круглая, а месяц острый? – прыгал вокруг матери мальчик, треща без умолку.
Автобус не подходил, народу на остановке набиралось порядочно, и пенсионеры с сумками начали протискиваться в первые ряды, нешуточно готовясь к штурму транспорта, как только он покажется на горизонте.
Отступив на шаг назад, Аня чуть не споткнулась о тележку на колёсиках, услышала в ответ смачное ругательство, и вдруг всей кожей почувствовала опасность.
– Ты что, девка? Плохо тебе? – глядя Ане в лицо всполошилась бабуля, только что бурчавшая: «Ходят тут всякие, словно им другого времени нет».
– Спасибо, всё хорошо.
Но хорошо не было, и Аня отчётливо это понимала, хотя не видела вблизи ничего тревожного: обыкновенные люди на остановке, обыкновенный автобус с обляпанным грязью боком и яркой рекламой «Приглашаем за покупками».
– Аня, – послышался у неё над ухом вкрадчивый голос, от которого нервно дрогнули пальцы, сжимавшие ручку сумки. Кирилл стоял прямо за её спиной так близко, что она чувствовала тепло, исходящее от его тела.
– Аня, нам надо поговорить, давай, я подвезу тебя на работу.
Стремление убежать наполнило лёгкие воздухом, а мышцы силой, но Аня подавила в себе желание закричать «спасите», толкнуть Кирилла со всей силы в грудь и вскочить в отъезжающий автобус. В конце концов, сколько можно бегать? Всю жизнь не пробегаешь.
– Поговорим, только недолго, – постаравшись, чтобы голос звучал ровно, она послушно пошла к машине, стоявшей в паре метров от остановки, с удивлением обнаружив, что на сиденье пассажира её ожидали три чайные розы с капельками влаги на бутонах.
– Это тебе.
Усадив Аню, Кирилл положил розы ей на колени, но заводить двигатель не торопился, продолжая рассматривать её в упор, словно видя впервые.
Розы на коленях мешали сесть удобно, но Аня постаралась не трогать их руками, и поэтому держала сумку на весу, прижимая её к груди, как
