Алексей Писемский - Люди сороковых годов
- Как что? - произнес мрачно священник. - Ведь это обман, измена с их стороны: они приняли единоверие - и будь единоверцами; они, значит, уклоняются от веры своей, - и что за перемену нашей веры на другую бывает, то и им должно быть за то.
- Ну, прекрасно-с, это в отношении единоверцев - их можно считать отступниками от раз принятой веры; но тогда, разумеется, никто больше из расколу в единоверие переходить не будет; как же с другими-то раскольниками сделать?
- Ежели бы я был член святейшего синода, - отвечал священник, - то я прямо подал бы мнение, что никакого раскола у нас быть совсем не должно! Что он такое за учение? На каком вселенском соборе был рассматриваем и утверждаем?.. Значит, одно только невежество в нем укрывается; а дело правительства - не допускать того, а, напротив, просвещать народ!
- А народ не хочет принимать этого просвещения?
- Карай его лучше за то, но не оставляй во мраке... Что ежели кто вам говорил, что есть промеж них начетчики: ихние попы, и пастыри, и вожди разные - все это вздор! Я имел с ними со многими словопрение: он несет и сам не знает что, потому что понимать священное писание - надобно тоже, чтоб был разум для того готовый.
- Однако у Христа первые апостолы были простые рыбари.
- Тогда они устно слышали от него учение, а мы ныне из книг божественных оное почерпаем: нас, священников, и философии греческой учили, и риторике, и истории церкви христианской, - нам можно разуметь священное писание; а что же их поп и учитель - какое ученье имел? Он - такой же мужик, только плутоватей других!
- Что же, вы говорили когда-нибудь об этом раскольникам?
- Сколько раз!.. Прямо им объяснял: "Смотрите, говорю, - нет ни единого царя, ни единого дворянина по вашему толку; ни един иностранец, переходя в православие, не принял раскола вашего. Неужели же все они глупее вас!"
- Что ж они отвечали на то? - спросил Вихров с любопытством.
Священник при этом вопросе вздохнул.
- "Оттого, говорят, что на вас дьявол снисшел!" - "Но отчего же, говорю, на нас, разумом светлейших, а не на вас, во мраке пребывающих?" "Оттого, говорят, что мы живем по старой вере, а вы приняли новшества", - и хоть режь их ножом, ни один с этого не сойдет... И как ведь это вышло: где нет раскола промеж народа, там и духа его нет; а где он есть - православные ли, единоверцы ли, все в нем заражены и очумлены... и который здоров еще, то жди, что и он будет болен!
Покуда священник говорил все это суровым голосом, а Вихров слушал его, - они, как нарочно, проезжали по чрезвычайно веселой местности: то по небольшому сосновому леску, необыкновенно чистому и редкому, так что в нем можно было гулять - как в роще; то по низким полянам, с которых сильно их обдавало запахом трав и цветов. Солнце уже садилось, соловей где-то отчаянно свистал. Леменец работник, в своем зипуне, с своими всклоченными, белокурыми волосами, выбивающимися из-под худой его шапенки, как бы в противоположность своему суровому и мрачному хозяину, представлял из себя чрезвычайно добродушную фигуру. У Вихрова было хорошо на душе оттого, что он услыхал от священника, что если они и захватят на молитве раскольников, то тех только позовут в консисторию на увещевание, а потому он с некоторым даже любопытством ожидал всех грядущих сцен.
Лошади, вероятно, почуявшие близость дома, побежали быстрей.
- Недалеко, видно? - спросил Вихров священника, не обращавшего никакого внимания ни на прекрасный вечер, ни на красивую местность, ни на соловья.
- Недалеко; вон село наше, - отвечал он, показывая на стоящее несколько в стороне село. - Вы уж у меня и остановиться извольте на квартире, прибавил он.
- Очень хорошо, - отвечал Вихров, и потом не удержался и сказал: - Вы, кажется, и меня немного подозреваете - как бы я не перешел в раскол?
- Нет, не то что подозреваю, - отвечал священник угрюмо, - а что если остановитесь в другом месте, то болтовня сейчас пойдет по селу: что чиновник приехал!.. Они, пожалуй, и остерегутся, и не соберутся к заутрени.
- Так вы меня этак поспрятать хотите! - проговорил Вихров.
- Да, поспрячу, - отвечал священник, и в самом деле, как видно, намерен был это сделать, - потому что хоть было уже довольно темно, он, однако, велел работнику не селом ехать, а взять объездом, и таким образом они подъехали к дому его со двора.
Введя в комнаты своего гостя, священник провел его в заднюю половину, так чтобы на улице не увидели даже огня в его окнах - и не рассмотрели бы сквозь них губернаторского чиновника.
- Но завтра нам надобно будет хоть какого-нибудь десятского взять с собой, - сказал ему Вихров.
- А вот я сейчас схожу за сельским старостой, - сказал священник и, уходя, плотно-плотно притворил дверь в сенях, а затем в весьма недолгом времени возвратился, приведя с собой старосту.
Вихров сказал тому, что он завтра с ним чуть свет пойдет, но куда именно - не пояснил того.
- Слушаю-с, - сказал староста и хотел было уйти.
Но священник остановил его.
- Нет, любезный, ты ночуй уж здесь - у меня; пойди ко мне в избу.
Староста усмехнулся только на это, впрочем, послушался его и пошел за ним в избу, в которую священник привел также и работника своего, и, сказав им обоим, чтобы они ложились спать, ушел от них, заперев их снаружи.
- Вот этак лучше - посидят и не разболтают никому! - проговорил он.
С Вихровым священник (тоже, вероятно, из опасения, чтобы тот не разболтал кому-нибудь) лег спать в одной комнате и уступил даже ему свою под пологом постель, а сам лег на голой лавке и подложил себе только под голову кожаную дорожную подушку. Ночь он всю не спал, а все ворочался и что-то такое бормотал себе под нос. Вихрову тоже не спалось от духоты в комнате и от клопов, которыми усыпана была хозяйская постель. Часа в четыре, наконец, раздался сухой, как бы великопостный звон в единоверческой церкви. Вихров открыл глаза - он только что перед тем вздремнул было. Священник стоял уже перед ним совсем одетый.
- Пойдемте, пора! - сказал он Вихрову.
Тот мигом оделся в свой вицмундир.
Староста и работник тоже были выпущены. Последний, с явно сердитым лицом, прошел прямо на двор; а староста по-прежнему немного подсмеивался над священником. Вихров, священник и староста отправились, наконец, в свой поход. Иерей не без умысла, кажется, провел Вихрова мимо единоверческой церкви и заставил его заглянуть даже туда: там не было ни одного молящегося.
- Как много прихожан-то! - сказал он с усмешкой. - А ведь звоном-то почесть колокол разбили, а туды и без зову божьего соберутся.
Звон до самого своего возвращения он наказал дьячку не прекращать и повел за собой Вихрова и старосту. Сначала они шли полем по дороге, потом пошли лугом по берегу небольшой реки.
Священник внимательнейшим образом осматривал все тропинки, которыми они проходили.
- Много их тут сегодня прошло: след на следе так и лепится! - говорил он. - И мостик себе даже устроили! - прибавил он, показывая Вихрову на две слеги, перекинутые через реку.
- Слышите! - воскликнул он вдруг, показывая рукой в одну сторону. - Это ведь служба их идет!
С той стороны в самом деле доносилось пение мужских и женских голосов; а перед глазами между тем были: орешник, ветляк, липы, березы и сосны; под ногами - высокая, густая трава. Утро было светлое, ясное, как и вчерашний вечер. Картина эта просто показалась Вихрову поэтическою. Пройдя небольшим леском (пение в это время становилось все слышнее и слышнее), они увидели, наконец, сквозь ветки деревьев каменную часовню.
- Не хуже нашего единоверческого храма! - произнес священник, показывая глазами Вихрову на моленную. - Ну, теперь ползком ползти надо; а то они увидят и разбегутся!.. - И вслед за тем он сам лег на землю, легли за ним Вихров и староста, - все они поползли.
Священник делал все это с явным увлечением, а Вихрову, напротив, казалось смешно и не совсем честно его положение. Он поотстал от священника. Староста тоже рядом с ним очутился.
- Беда какой строгий священник, - шепнул он Вихрову.
- Что же? - спросил Вихров.
- Попервоначалу-то, как поступил, так на всех раскольников, которые в единоверие перешли, епитимью строгую наложил - и чтобы не дома ее исполняли, а в церкви; - и дьячка нарочно стеречь ставил, чтобы не промирволил кто себя.
- Зачем же народ, зная, что он такой строгий, в моленную еще к себе собирается? - говорил Вихров.
- Да поди ты вот - глупость-то наша крестьянская: обмануть все думают его! Ну, где тут, обманешь ли эка-то! - отвечал староста.
В это время они были около самого уже храма.
Священник проворно поднялся на ноги и загородил собой выход из моленной.
- Подползайте скорей, - зыкнул он шепотом Вихрову и старосте.
Те подползли и поднялись на ноги - и все таким образом вошли в моленную. Народу в ней оказалось человек двести. При появлении священника и чиновника в вицмундире все, точно по команде, потупили головы. Стоявший впереди и наряженный даже в епитрахиль мужик мгновенно стушевался; епитрахили на нем не стало, и сам он очутился между другими мужиками, но не пропал он для глаз священника.
