Алексей Писемский - Люди сороковых годов
- Подпишись уж лучше! - сказала она мужику.
Тот дрожащею рукой подписался и затем, подобрав свою шапку, ушел с совершенно растерянным лицом.
- Ну, паря, модник ты, я вижу, да еще и какой! - сказала Вихрову становая укоризненным голосом, когда они остались вдвоем.
- А вы, извините меня, очень глупы! - возразил он ей.
- Где уж нам таким умником быть, как ты! Не все такие ученые, произнесла становая в одно и то же время насмешливым и оробевшим голосом.
Вихров взялся снова за фуражку, чтобы уехать.
- Не пущу, ни за что не пущу без закуски, а не то сама лягу у дверей на пороге!.. - закричала становая - и в самом деле сделала движение, что как будто бы намерена была лечь на пол.
Вихров лучше уже решился исполнить ее желание, тем более, что и есть ему хотелось. Он сел и начал закусывать. Становая, очень довольная этим, поместилась рядом с ним и положила ему руку на плечо.
- А что, с Фатеихой до сих пор все еще путаешься? - спросила она, заглядывая ему с какой-то нежностью в лицо.
- Нет, уж не путаюсь, - отвечал ей Вихров.
- Слышала я это, слышала, - отвечала становиха. - Вот как бы ты у меня ночевал сегодня, так я тебе скажу...
- Что же такое? - спросил Вихров.
Становая пожала только плечами.
- У!.. - воскликнула она. - Такую бы тебе штучку подвела - букет!
Вихров только усмехнулся.
- Ну, однако, прощайте! - сказал он, вставая.
- Прощай, друг любезный, - проговорила становиха и вдруг поцеловала его в лицо.
Вихров поспешно обтер то место, к которому она прикоснулась губами. Становиха потом проводила его до телеги, сама его подсадила в нее, велела подать свое одеяло, закрыла им его ноги и, когда он, наконец, совсем поехал, сделала ему ручкой.
XIII
ВЕЧЕР У m-me ПИКОЛОВОЙ
То, что Вихров не был у Захаревских и даже уехал из города, не зайдя проститься с ними, - все это сильно огорчало не только Юлию, отчасти понимавшую причину тому, но и Виссариона, который поэтому даже был (в первый раз, может быть, во всю жизнь свою) в самом сквернейшем расположении духа. Судя несколько по своим собственным поступкам, он стал подозревать, что уж не было ли между сестрой и Вихровым чего-нибудь серьезного и что теперь тот отлынивает, тем более, что Юлия была на себя не похожа и проплакивала почти целые дни. Виссарион решился непременно расспросить ее об этом.
- Интересно мне знать, - заговорил он однажды, ходя взад и вперед по комнате и как бы вовсе не желая ничего этим сказать, - говорила ли ты когда-нибудь и что-нибудь с этим господином о любви?
- Никогда и ничего, - отвечала Юлия.
- О, вздор какой! - воскликнул инженер.
- Уверяю тебя! - повторила Юлия совершенно искренним голосом.
"Ну, когда еще в таком положении дело, так это пустяки, вздор!" успокоил себя мысленно Виссарион.
- Так у вас, может быть, все это одним пуфом и кончится? - присовокупил он.
- Всего вероятнее!.. - сказала Юлия, и голос ее при этом дрожал: сознавая, что она не в состоянии уже будет повторить своего признания Вихрову, она решилась сама ничего не предпринимать, а выжидать, что будет; но Виссарион был не такого характера. Он любил все и как можно скорей доводить до полной ясности. Услыхав, что Вихров вернулся со следствия, но к ним все-таки нейдет, он сказал сестре не без досады:
- Что же этот ваш возлюбленный не жалует?
В ответ на это Юлия устремила только на брата умоляющий взор.
- Пошли за ним, если хочешь... - присовокупил Виссарион.
- Если он не хочет идти, зачем же посылать за ним? - возразила Юлия.
- Ну, так я сам пойду к нему и посмотрю, что он там делает, - произнес почти со злобою Виссарион: ему до души было жаль сестры.
Когда Вихрову сказали, что пришел Захаревский, он, по какому-то предчувствию, как бы отгадывая причину его прихода, невольно сконфузился. У Виссариона не сорвалось это с глазу.
"Он однако потрухивает, как видно, меня?" - подумал он про себя.
- Что это, батюшка, вы за штуку выкинули? - произнес он затем вслух. Уехали совсем из города и не зашли даже проститься.
- Невозможно было: губернатор меня экстренно послал и под присмотром еще попа.
- Что за вздор такой - экстренно послал?.. Невозможно было на две минуты забежать проститься!.. - говорил инженер и затем, сев напротив Вихрова, несколько минут смотрел ему прямо в лицо.
Тот при этом явно покраснел.
- Что это вы, устали, что ли, или больны? - спросил Виссарион.
- И устал и болен! - отвечал Вихров.
- Все это проистекает оттого-с, - продолжал инженер, - что вы ужасно какую нелепую жизнь ведете.
- Я? - спросил Вихров, несколько уже и удивленный бесцеремонностью такого замечания.
- Да, вы!.. Жениться вам надо непременно!
- Но отчего же вы сами не женитесь?
- Оттого, что я совершенно неспособен к женатой жизни: мне всякая женщина в неделю же надоедает!
- Но, может быть, и я такой же! - проговорил Вихров.
- Ну, нет, вы постоянны: вот вы экономке вашей сколько времени верны!
Виссарион под именем экономки разумел Груню.
- А вы думаете, что я в отношении ее могу быть верен и неверен?
- Совершенно уверен в том, - подхватил Виссарион.
- Кто же вам сказал это? - спросил Вихров.
- Мои собственные глаза.
- Ваши глаза совершенно вас обманывают.
- Не шутя?
- Не шутя обманывают!
Вихров не хотел Виссариона посвящать ни в какую свою тайну.
"Черт знает, ничего тут не понимаю!" - думал между тем инженер, в самом деле поставленный в недоумение: Груню он считал главной и единственною виновницею того, что Вихров не делал предложения его сестре.
- Что же, вы зайдете ли когда-нибудь к нам? Осчастливите ли вашим посещением? - полушутил, полусерьезно говорил он, вставая с тем, чтобы уйти.
- Я сегодня же вечером буду у вас, - отвечал, опять немного растерявшись, Вихров.
- Но вечером мы с сестрой у Пиколовой будем... Там будет губернатор, и прочее, и прочее, - проговорил Виссарион.
- А, и прекрасно, и я туда же приеду! - подхватил Вихров, очень обрадованный тем, что он встретится в первый раз с Юлией в обществе.
- Приезжайте! - сказал инженер и ушел.
Когда он возвратился в комнату сестры, то лицо его снова приняло недоумевающее выражение.
- Хоть зарежь, ничего тут не понимаю! - произнес он и, усевшись на стул, почти до крови принялся кусать себе ногти, - до того ему была досадна вся эта неопределенная чепуха.
Вихров, между тем, еще до свидания с Виссарионом, очень много и серьезно думал о своих отношениях к Юлии. Что он не любил ее совершенно, в этом он не сомневался нисколько, - точно так же, как теперь он очень хорошо понимал, что не любил и Фатееву и что не чувствовал также особой привязанности и к преданной ему Груне; но отчего же это?.. Что за причина тому была?.. Не оставалось никакого сомнения, что между ним и всеми этими женщинами стояла всегда, постоянно и неизменно Мари - и заслоняла их собой. Не сомневался уж он нисколько, что он одну только ее в жизни своей любил и любит до сих пор; но что же она к нему чувствует? Конечно, ее внезапный отъезд из Москвы, почти нежное свидание с ним в Петербурге, ее письма, дышащие нежностью, давали ему много надежды на взаимность, но все-таки это были одни только надежды - и если она не питает к нему ничего, кроме дружбы, так лучше вырвать из души и свое чувство и жениться хоть на той же Юлии, которая, как он видел очень хорошо, всю жизнь будет боготворить его!
Когда Виссарион ушел от него, он окончательно утвердился в этом намерении - и сейчас же принялся писать письмо к Мари, в котором он изложил все, что думал перед тем, и в заключение прибавлял: "Вопрос мой, Мари, состоит в том: любите ли вы меня; и не говорите, пожалуйста, ни о каких святых обязанностях: всякая женщина, когда полюбит, так пренебрегает ими; не говорите также и о святой дружбе, которая могла бы установиться между нами. Я хочу любви вашей полной, совершенной; если нет в вас ее ко мне, так и не щадите меня - прямо мне скажите о том!"
Отослав это письмо на почту, Вихров отправился к Пиколовым, у которых вечер застал в полном разгаре.
Начальник губернии был уж там. Он всегда у m-me Пиколовой был очень весел и даже отчасти резов. Белобрысый муж ее с улыбающимся лицом ходил по ярко освещенным комнатам. Он всегда очень любил, когда начальник губернии бывал у них в гостях, даже когда это случалось и в его отсутствие, потому что это все-таки показывало, что тот не утратил расположения к их семейству, а расположением этим Пиколов в настоящее время дорожил больше всего на свете, так как начальник губернии обещался его представить на имеющуюся в скором времени открыться вакансию председателя уголовной палаты. Должности этой Пиколов ожидал как манны небесной - и без восторга даже не мог помыслить о том, как он, получив это звание, приедет к кому-нибудь с визитом и своим шепелявым языком велит доложить: "Председатель уголовной палаты Пиколов!" Захаревские тоже были у Пиколовых, но только Виссарион с сестрой, а прокурор не приехал: у того с каждым днем неприятности с губернатором увеличивались, а потому они не любили встречаться друг с другом в обществе достаточно уже было и служебных столкновений.
