Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
Она тут «новое лицо», поэтому полагает, что к ней подойдут сами, но никто не подходит. Селия удрученно наблюдает, как собравшиеся сбиваются в группки, а ее оставляют за бортом, как всегда. Некоторым из них хорошо бы вспомнить слова стриженного под горшок – мол, Христианский союз существует ради тех, кто не входит в него и требует спасения души. Она протискивается к столу с закусками, берет канапе с сыром и ананасом и обращается к парню в голубой рубашке – тот стоит ближе всего:
– Знаешь, я особо в Бога не верю. По-моему, все это за уши притянуто.
Но парень, вместо того чтобы выполнять свою миссию, явно настораживается. Криво улыбнувшись, он отходит от стола, а Селия смотрит, как он ретируется, и дожевывает сыр с ананасом.
На глаза наворачиваются слезы злости. Селия с вызовом оглядывает людей вокруг, однако не встречает ни ответных взглядов, ни ободряющих улыбок. Ею словно намеренно пренебрегают. Селия берет кусочек хот-дога, чтобы изящно положить его в рот, но от застенчивости роняет. В смятении она пытается исправить положение и поймать хот-дог, пока тот не упал на пол, вот только тело почему-то воспринимает инструкции превратно и пускает в ход не руку, а ногу. Наподдав ногой хот-дог, Селия с ужасом смотрит, как он описывает дугу над головами тех, кто стоит ближе всего, и стукается о затылок отступающего парня в голубой рубашке. Тот удивленно оглядывается, и Селия едва успевает отвернуться к столу. Она сосредоточенно рассматривает закуски, чувствуя на себе его взгляд. Все равно парню не доказать, что это она кинула в него хот-дог, да и кому вообще придет в голову утверждать подобное? Если ее спросят, она просто-напросто отопрется, и все.
В конце концов Селия решает, что опасность миновала, и снова оборачивается. Парень исчез в толпе.
– Вот это ты метко! – слышит Селия сбоку. – В регби играешь?
Так Селия знакомится с Анной.
Позже Селия будет вспоминать, что на первый взгляд Анна не показалась ей располагающей к себе. У нее ярко-рыжие волосы до плеч, довольно растрепанные, отчего голова словно треугольная, как у мультяшного персонажа. Челка коротковата, да еще и всклокоченная, а в лице есть нечто мышиное – крупный нос, маленькие глазки, брови и ресницы блеклые. Все это Селия оценила, лишь посмотрев на собеседницу. С тех пор как она узнала о собственной невзрачности, она трепетно относится к внешности окружающих.
– Я случайно, – с опаской говорит Селия.
– Ага, конечно. – Анна улыбается и подмигивает ей.
– Правда случайно, – повторяет Селия.
– Знаю, – кивает Анна и снова подмигивает.
– Я просто не хотела, чтобы он на пол упал, – раздраженно объясняет Селия.
– Ну что ж, – говорит Анна, – значит, у этого парня судьба такая. Ты впервые в Христианский союз пришла?
– Да, – отвечает Селия.
– Отлично! Добро пожаловать. Ты давно христианка или недавно?
– Э-э… Наверное, недавно.
– Отлично, – опять говорит Анна, – по-моему, это намного интереснее. Я вот всегда была христианкой. С самого детства ходила по воскресеньям в церковь и все в таком же духе. Внезапно прийти к вере куда как занимательнее. И перед обращением к вере можно много чего успеть, так что будет о чем на вечеринках поговорить.
Селия кивает, хотя на вечеринках она редкий гость, поэтому тут у нее не получилось бы ни опровергнуть, ни согласиться. Она снова смотрит на собеседницу, и та простодушно улыбается в ответ. Селия замечает, что Анна слегка картавит, особенно на «р» в «вере» и «вечеринках».
– Ты на каком факультете учишься? – спрашивает она Анну.
– На физическом.
– Там же в основном парни?
– Ага, – подтверждает Анна, – на нашем курсе нас всего пять. В смысле, пять девушек. И восемьдесят девять парней. То есть женщин шесть процентов. Всего студентов на физфаке триста тридцать девять, и из них только двадцать женщин. Так что и тут шесть процентов.
– Откуда ты знаешь? – спрашивает Селия. Она побаивается, что ее новая знакомая окажется со странностями.
– Я ходила в приемную комиссию, – объясняет Анна. – Сперва они мне не хотели говорить – может, думали, что я журналистка. Статистику по нашему курсу я уже подсчитала, но на лекции не все ходят, поэтому мои подсчеты могли оказаться неточными.
– Зачем тебе вообще это знать?
Анна пожимает плечами:
– Полезно же знать, как дела обстоят, верно? Быть в курсе того, в чем варишься.
– У нас на географическом всех поровну, – осторожно говорит Селия, – в смысле, парней и девушек.
– Это, наверное, неплохо.
– Да. – И, так как Анна по-прежнему с улыбкой смотрит на нее, Селия добавляет: – Хотя у нас и других проблем достаточно. Например, все думают, что мы только и делаем, что картинки раскрашиваем.
Анна смеется. Удивительно – насколько у Селии хватает памяти, над ее словами еще никто не смеялся. Похоже, это первая ее шутка.
– Ты откуда? – спрашивает Анна, и Селия рассказывает, стараясь описать унылую улицу и тревожную бескрайность пустошей. Она узнает, что сама Анна выросла в Корнуолле, в маленькой рыбацкой деревне. Возможно, именно поэтому рядом с ней и становится так легко: она словно приносит с собой морской воздух, отрезвляющий и чистый. У Анны трое братьев, и Селия думает, что, может, выйдет за кого-нибудь из них замуж. Когда Анна спрашивает, есть ли у Селии братья и сестры, Селия сперва чуть было не отвечает, что нет, но потом дает утвердительный ответ.
– Только сестра у меня болеет, – добавляет она, помолчав.
– О господи, – говорит Анна, – а что с ней?
– Да просто… с нервами проблемы, – отвечает Селия.
– Это, наверное, нелегко, – говорит Анна, – очень сочувствую. – И, судя по голосу, она действительно жалеет Селию.
Решив, что Анна не безнадежна, Селия не тратит времени впустую и принимается укреплять дружбу. На следующее собрание Христианского союза она приезжает на полчаса раньше и ждет на улице, пока Анна наконец не прибегает за пять минут до начала (в последний момент, отмечает про себя Селия,
