Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
— Привет. — В голосе Лены отчетливо прозвучала тревога. Лена о чем-то заговорила с девочками по-фарерски. Голос стал настойчивым. Потом она, крутнувшись, бросила что-то Флоуси и выбежала из кухни.
— Что? Что случилось? — Эстер схватила Софуса за руку; в желудке ширилась тошнотворная дыра.
— Хейди не ночевала у Данвёр, как они договаривались. Когда они вчера уходили из бара, Хейди сказала, что зайдет домой за спальным мешком, — и исчезла. И вот теперь не берет трубку. Данвёр и Биргит хотели проверить — может, она здесь.
Лена прокричала что-то по-фарерски из прихожей и вбежала в кухню.
— Лена думала, что Хейди вернулась, но в спальне ее нет, — объяснил Софус.
— Так где же она? — Эстер, как разряд тока, пронзила паника.
Софус побледнел и о чем-то спросил девочек по-фарерски. Данвёр ответила.
— Я спросил про того парня, Человека-паука. Они говорят — он не отвечает на звонки ни по мобильному, ни по домашнему. Родители уехали на выходные в Копенгаген.
Лена схватила телефон и стала набирать номер за номером.
Флоуси о чем-то спросил Софуса, уже куда мягче.
Софус схватил ключи со стойки.
— Побудешь здесь на случай, если она вернется? — спросил он; глаза потемнели от тревоги.
— Конечно. — Эстер разрывали противоречивые чувства.
— Я тебе позвоню. — Софус быстро поцеловал ее и заторопился к двери; Флоуси, Лена, Данвёр и Биргит последовали за ним.
* * *
Прошел час. Эстер мерила шагами столовую. Гостиную. Ждала. Вспоминала, какой была Хейди накануне вечером, — вдруг с девочкой уже тогда было что-то не так? Но Эстер помнила только, что Хейди едва не парила в воздухе, так ее радовала компания близких и друзей.
Эстер терла лоб, пока кожу не начало саднить. Софус звонил уже дважды. У приятелей Хейди не обнаружилась, ее не было и в местах, где ребята обычно проводили время. Лена побывала в полицейском участке; о начале поисковой операции готовились объявить по национальному радио. В последний раз Софус позвонил из гавани, когда они искали Хейди на «Терминаторе». Безуспешно.
Бесясь от собственной бесполезности, Эстер обулась. Сидеть сложа руки было просто невозможно. Эстер нацарапала записку, схватила телефон и ключи и вышла из дома. Ворота, дорога. А дальше? Куда могла пойти Хейди? Что-то не давало Эстер покоя. Озера. Чайки-моевки. Хейди говорила, как они ей нравятся. Эстер торопливо, переходя на бег, зашагала по тропинке.
— Хейди! — время от времени звала она.
Когда сорок восемь часов истекли, спасатели принялись прочесывать пляжи Солт-Бей, двигаясь ровными рядами по берегу и прибрежному бушу, ища хоть какие-нибудь следы Ауры. И каждый день, посвященный поискам сестры от восхода до заката, Эстер до дрожи злилась на себя, на свою никчемность. На то, что она ни на что не годна. На то, что она не может найти сестру.
Там, где рядом с тропинкой росли розовые цветы, кукушкин цвет, Эстер согнулась, и ее вырвало. Она села на траву и достала телефон. Позвонила домой. Никто не ответил. Позвонила Софусу. У него новостей не было: сейчас они все вместе двигались по берегу, прочесывая пляж.
— Ты где? — спросил Софус.
— Я не смогла сидеть дома просто так. Подумала — вдруг она на озерах, и сходила проверить, но ее здесь нет. — Голос у Эстер дрожал. — Ее нет здесь, — повторила она.
— Все будет хорошо, Эстер. С Хейди все будет хорошо.
— Откуда ты знаешь? — прошептала она.
Софус на том конце замолчал.
— Я домой. — Эстер поднялась на ноги и резко втянула в себя воздух. — Будут новости — звони.
— Ты тоже.
Они разъединились.
По дороге домой Эстер вспоминала вчерашний вечер. Вспоминала, как Хейди сжимала ее руку: вот-вот зазвучит бубен Айвёр. Сколько радости и любви было у нее на лице, когда Софус пел, обращаясь к Эстер. Какими легкими шагами Хейди и ее друзья покидали бар. Как лежала у нее на талии рука Человека-паука, как он чуть отошел, чтобы спускаться по лестнице перед ней.
Тропинка вывела Эстер назад, на дорогу. Показался дом. Овцы щиплют траву на тощем пастбище. А вон и крыша теплицы.
Эстер замедлила шаг. Вспышка. Прямо над горизонтом. Когда они с Софусом вчера приехали.
Сердце забилось быстрее. Свет вспыхнул за домом.
В горле встал ком.
— Хейди! — закричала Эстер и бросилась бежать.
Она промчалась по загону, огибая Фриду, Долли и Меган, и споткнулась у двери теплицы.
— Прошу тебя, Господи, — задыхаясь, проговорила она. Нажала на ручку и распахнула дверь.
Хейди была в теплице; рядом валялись костюмы Леди Кроули и Человека-паука. Девочка свернулась в объятиях мальчика. Оба спали в одном мешке. Оба голые.
Эстер улыбнулась, потом ее лицо сморщилось от облегчения, любви, гнева, усталости. Хейди пошевелилась, открыла один глаз и поморгала. Осознав, кто перед ней, она со страхом взглянула на мальчика, что спал рядом, и умоляюще произнесла:
— Не говори маме, пожалуйста.
— Прости, дружочек. — Эстер покачала головой. — Все бросились искать тебя, ты же не ночевала у подружки. — Она достала из кармана телефон. — Поднимайтесь.
Мальчик пошевелился.
— Одевайтесь. Идите в дом.
Эстер закрыла за собой дверь, чтобы не смущать их, отошла подальше и позвонила Софусу. Когда она подносила телефон к уху, ее била дрожь.
— Эстер? — спросил Софус.
— Я ее нашла. Она здесь. В безопасности, — всхлипнула Эстер. — Я нашла ее.
* * *
Она уселась на солнечном пригорке, с которого открывался вид на море. Два ворона, описав круг, опустились на ограду красно-белого маяка, стоявшего за спиной у Эстер. Указатель сообщал, что маяк — часть Скансина, исторической крепости, которая когда-то защищала Торсхавн от пиратов. Эстер смотрела на море, чуть не улыбаясь при мысли о том, как Хейди, наверное, хочется, чтобы какая-нибудь крепость защитила ее от Лены и долгого допроса.
Эстер ушла из дома вскоре после того, как вернулись Софус, Флоуси и Лена. После того, как обмен репликами на фарерском между Хейди и Леной начал набирать обороты и Эстер сочла, что ей здесь делать нечего, она все равно ничего не понимает. Софус переводил ей, Софус хотел, чтобы она осталась, но Эстер была чужой этой семье, собравшейся за обеденным столом. Когда она, тихо извинившись, выходила из кухни, Флоуси на нее не смотрел.
Потянувшись под ласковым солнцем, Эстер села, поджав колени к груди. При воспоминании о Флоуси, о его разочаровании и обиде, ей стало больно. Она обнаружила Хейди, все вернулись домой, и с той минуты Флоуси не сказал ей ни слова. Но это и не требовалось: его резкие слова до сих пор звучали у Эстер в ушах.
«Уедешь и оставишь его с разбитым сердцем. — Голос срывался от сдерживаемого гнева. — Поступишь так же, как
