Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин
– Не скажите ли, скоро начнут? – еще раз спросила она. И ему почудилось: «Что ж, давайте выслушаю, коли на то пошло, хотя за инициативу я предпочла бы комплименты в свой адрес».
Он оглянулся, чтобы как следует взглянуть ей прямо в глаза – откуда такая прыткая да несдающаяся? Но ее и след простыл. И его ответ: «Да наверное, скоро начнут» прозвучал в пустоту. И это его омрачило. «Я же знал, что вам – замуж, выслушать одинокого и несчастного в браке никто не захочет, никто не может. Проверено».
А она, забираясь в противоположную от него гущу алкающих, всё повторяла про себя:
«С ним вежливенько, по-человечески, а он с порога свои проблемы подсовывает. Кому это понравится, вот еще новости!»
Гам и суетливый хаос, которые поднимаются всякий раз, когда собирается много молодых, незнакомых друг другу людей, в спешке и восторге первого обладания университетской аудиторией выбирающих себе место и срочно – окружение, и мгновенно – самих себя – новых, студенческих, вдруг разом стихли. Внизу справа в аудиторию зашли трое. Высокий худой и седовласый пожилой мужчина, женщина средних лет в темном деловом костюме и породистая женщина. Дойдя до преподавательского стола, который находился в середине аудитории, совсем по-школьному, перед доской, но был раза в три длиннее, мужчина остановился. Пропустил вперед к кафедре на лекторское возвышение деловую женщину и вместе с породистой сел за преподавательский стол. А деловая женщина зашла на кафедру и авторитетно пророкотала:
– Прежде всего, разрешите поздравить вас с поступлением в Университет (все, как маргаритки, политые из лейки, зачарованно подняли головки) – в моем лице, Клавдии Петровны, заведующей вашей учебной частью, и в лице преподавательского состава: Льва Абрамовича Квитко – преподавателя русского языка (мужчина поклонился) и Смарагдовой Клары Михайловны – кафедра классической филологии (женщина, как породистая кошка, дерзко взглянула на аудиторию). А теперь перейдем к регламенту. В целях лучшей усвояемости материала учебная часть организует вечерние лекции для студентов-заочников, для тех, кто живет в городе и может их посещать. И первыми у нас должны были быть занятия по фонетике. Но читающий их преподаватель сейчас в творческом отпуске и просил перенести их на второе полугодие. А в этом полугодии Лев Абрамович любезно согласился прочесть свой курс, обычно читаемый во втором полугодии. А сейчас, до первой лекции Льва Абрамовича, несколько слов о своем предмете «Античная литература» скажет Смарагдова Клара Михайловна. Да, все организационные вопросы в учебную часть, в комнату 1022. Я закончила.
Смарагдова (породистая женщина) сказала: «По опыту знаю, как первокурсникам тяжело и непривычно изучать античную литературу и поэтому не оставлю вас надолго. Читайте Гомера сейчас, не откладывайте, чтоб потом не говорить на зачете «Ах, я не успела». У вас зачет. Это на очном отделении экзамен. Я не оставлю вас надолго. В ноябре организуем встречу по греческой трагедии. А в сессию – это будет январь – прочитаю лекции – там будет всё по курсу, но в основном по лирике Катулла. А о втором полугодии – у нас годовой курс и зачет (кому-то с места), а на очном полугодовой и экзамен – поговорим позже в сессию. У меня всё и – повторюсь – читайте Гомера.
Мило заикаясь, начал читать Квитко, интеллигентный пожилой мужчина. Его фамилия на всех школьных учебниках русского языка. И это умилило. Придя сюда, мы не знали, чего хотим от своего поступления на филфак. Мы не знали, как это делается – изучать филологию. Мы только мечтали, мечтали поступить. Теперь мечта сбылась. Мы на законных студенческих правах в десятой аудитории. И что же?
Бережно, за руку, как сердобольная няня, как внимательный гувернер, как многоопытный преподаватель и, наконец, как рождественский дедушка, он вводил нас в удивительный мир смысла слова, о котором именно как о мире, мы не думали. Пользовались им и не думали о нем как о целенаправленной проблеме.
В перерыве опять вспомнилось:
– Простите, здесь не занято?
– Нет, не занято.
А надо бы – «Садитесь». Бездарно ответил, но терпимо. На второе – «Хороший у вас свитер» – хуже. О жене ляпнул. Просто не нашелся. Что у трезвого на уме, то у несчастного на языке. Был мостик к своему состоянию, но для собеседника он не виден, явлен только внутренне. Провал. И третье: она дала третью попытку одуматься, отодвинуть прежнее и попробовать начать новое общее. Отверг даже как мыслительную проблему. Из-за быстроты. Ведь как мечталось: будем учиться, вместе двигать науку и, совместно сдвинув ее, как венец сдвинутой науки, может быть… хорошо бы… А тут – сразу и быстро. Как стрекоза – нажужжала и улетела.
Ах, гадость! И знал же ведь, и сказал ведь, а зацепило… И не то чтобы, как у Цвейга «Я б не мог узнать ее в лицо», когда герой не знал, какая из трех девушек к нему приходила, нет – оскорбился быстрым расставаньем.
И когда ехал домой в автобусе по сбегающему в пойму Сетуни шоссе, потом по самой пойме с капустными полями, потом натужно поднимаясь на крутую сторону Сетуни, где железная дорога, опять проплывало в голове: «Здесь не занято?»
А вдруг это серьезно, а ты так зажато отвечал?
«А хороший у вас свитер», – тут бы рассказать всё о Ленинграде, все блестящие впечатления об этом городе, вмещенные тобой в этот свитер.
И когда повернули на Минку и разбросали всех пассажиров, гоня к Кунцеву, подумал: «А в сущности всё это извинительно. Женщине о другом партнерстве не расскажешь. Проверено». И уже дома, ложась спать: «Если бы без свитера – можно было еще на что-то надеяться. А со свитером любой сбежит. Ну и ладно (уже капризно). Ну и хорошо (уже по-детски). Будем учиться – и всё. Но ведь пока спрашивали благорасположения и только?».
Читая Гомера, остановился на первой песне, как вкопанный. Будто о Брисииде, как о надежде… будто то, что отнимают её у Ахилла, не случайно, будто это какой-то знак для него и его судьбы. Прочитал текст, будто свое видение.
Последний день первого курса
Приезжая домой вечером с лекций – а их каждый день по четыре пары плюс задания до вечера в библиотеке – физически усталый, но интеллектуально счастливый, – неумеренно ешь и – баиньки. А сегодня приехал и с ужасом понял: завтра я буду несчастлив, завтра – последний день занятий и не благословенные лекции, а лишь установочные на следующий семестр. Черт, я сам так и не умею читать книжки. Но выучился хоть как-то
