Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина

Володя опешил. Мамаша сначала вздрогнула, потом опустила глаза в пол и залилась краской. Ей на помощь пришел Володя:

– Это Тамара Михайловна.

– Очень приятно, – почти прошептала Тамара Михайловна.

Странно было наблюдать, как при малейшей смене обстоятельств Володина мама немедленно стушевалась и перешла на шепот.

– Ваш сын – замечательный поэт. Я вас поздравляю! – сказал Коля интонацией Володарского.

– Спасибо большое, – шепнула совершенно красная Тамара Михайловна, схватила Володю за руку, повторила вечное свое «Вовочка, попрощайся» и поволокла сыночка к выходу.

Я только заметила, что от удивления Володя не успел сразу превратиться в Вовочку, а еще некоторое время шел с развернутыми плечами и оглядывался на Колю.

К метро шли вчетвером. На этот раз Леночка оказалась настырной и таки пристроилась рядом с Колей. Она продолжала, как и на репетиции, закидывать его вопросами – к неудовольствию Нины.

– И все-таки знаешь, я не понимаю что они говорят. Непонятно. Мы сидим почти десять минут и единственное, что делаем, это крутим блюдечко. И говорим, говорим, говорим… Но у меня так не получается. Единственный раз, когда что-то происходит, это когда ты кидаешь ложку на пол…

Коля тяжело вздохнул и резко развернулся к Леночке. Ох. Хорошо не я об этом спросила.

– Ты правда не понимаешь, что там происходит?

Леночка заморгала:

– Н-нет.

– Они все думают о том, как бы друг с другом переспать. Смотри. Сабашникова в этот момент жена Макса. Иванов и Аннибал из зависти к Мережковским, которые жили в тот момент а труа, – Гиппиус, Мережковский и Философов, решают тоже придумать такой союз и на роль третьей выбрали Сабашникову. И на спиритическом сеансе они оба пытаются соблазнить Сабашникову, которой и хочется и колется. Иванов поэтому роняет ложку – он хочет посмотреть на ее ноги. Они ее соблазняют и оценивают. А Кузьмин тут же сидит рядом и прикидывает, подходит ему Иванов в качестве любовника или не очень.

Леночка застыла.

– Да, да там действительно все про еблю. Не надо делать такие глаза. Мы тут все филологи, как говорила Ахматова. Они все друг с другом непрерывно спали и писали об этом. Вспомни трио Блок, Менделеева, Белый. А история про то, как Брюсов подложил свою эту Нину Петровскую под того же Белого. Таких историй там тьма. Сам Иванов в результате женится на дочери Аннибал от первого брака. Все это про секс. Так что прекрати наконец уже верить всякой чуши, которую несет Володарский, и займись чтением мемуаров всех участников событий. И даже лучше не их, а тех, кто их знал.

– Так у меня книжек нету… – проблеяла Леночка.

– Принесу, – отрезал Коля.

Глаза Леночки были размером с то блюдце, а я опять поставила себе галочку «прочитать».

4

Я точно срисовала все книжки и журналы, которые Коля принес Леночке, и при первой возможности пустилась на Петровку.

Бранд, как всегда, сидел за столиком у окна и читал. Я подскочила к нему:

– Привет. Слушай, срочно нужен Валенок. Так, ничего серьезного, несколько книг и еще пара журналов. Конечно, надо бы…

Бранд сердито посмотрел на меня.

– Сестра, когда ты уже повзрослеешь?

– А что?

– Тебе Валенок что, мальчик на побегушках? Подай – принеси? Это ценный кадр, его беречь надо. Я понимаю, что вам, девушкам, он отказать не может. Но ты-то хоть совесть имей!

– Но как я же тебе про библиотеку рассказывала…

– Учись пользоваться букинистами.

Опять двадцать пять. Вот уж не ожидала нарваться на выволочку.

– Хорошо, покажи как, если ты такой умный.

Бранд взял меня за шкирку и поволок на улицу Горького, успевая отсчитывать по дороге за бессовестное поведение. Дошли до «Букиниста». Бранд поставил меня перед прилавком со старыми книгами.

– Это ценить надо. Смотри. – Он начал вытаскивать книги. – Это ничем нам не поможет. Это советский бред. Видишь, это, конечно, не твое, но ташкентского издательства. А вот тут сборник фантастики. Ага. Азимов и Шекли. Обращай внимание на разные нестоличные издательства. Они там время от времени контрабандой что-то хорошее печатают. Особенно прибалты. Даже минские можешь посмотреть, они нет-нет да и дадут что-нибудь полезное. Я однажды в каком-то киргизском издании цитатник Мао по-русски нашел. Прикинь?

– А ты зачем сюда ходишь?

– Я не сюда в основном хожу, туда, – и он махнул головой в сторону Академкниги. – Медицинские книжки смотрю. Иногда английские журналы попадаются…

– А как они туда попадают?

– Ну, умирает кто-нибудь одинокий, или дети не хотят библиотеку сохранять, все сносят в букинистический. Если вовремя подсуетиться, можно ухватить пару журналов, пока перекупщики не набежали. Хотя они уже набегают – и сразу в подсобку.

– Спекулянты? Они потом книжки перепродают?

– Пф-ф-ф. Специалисты, коммерсанты. А так можно много всякого ценного нарыть. Смотри. – Он достал книжку без названия в зеленом картонном переплете. – Вот эти штуки очень интересные. Есть умельцы, которые вытаскивают из журналов всякие полезные статьи, а потом сшивают в одну книжку. Такое надо обязательно просматривать. Я там кучу всякого интересного нашел. «Наука и жизнь». Тоже ничего.

– А еще что смотреть?

– Хватай все, что с ятями и ерами. Потом разберешься. Отдельное развлечение, конечно, сравнивать статьи Брокгауза и Ефрона с Большой советской энциклопедией. Иногда читал – ухохатывался. Еще смотри издания двадцатых годов, там тоже много полезного, особенно тебе… Ну вот вполне себе приличный Анненский. – Он достал с полки книжку. – Из того же времени мужик, может пригодиться.

Потом он обратился к продавцу:

– «Вопли» есть?

– Ну так… несколько годовых подписок.

– Можно девочка посмотрит?

– Заходи. – Продавец склонил голову. – Девочка.

На нижней полке стояла груда журналов.

– А что такое «Вопли»? – спросила я у Бранда.

– Журнал такой. «Вопросы литературы».

– Это то, что нужно.

Я пробежалась по номерам, но нужного мне не было.

– Ладно, пошли отсюда.

Мы шли обратно на Петровку. Бранд продолжал инструктировать:

– Ходишь в Москве – на Площади Ногина, Арбате, у Двадцать пятого октября – везде заглядывай, везде суй свой нос, потому что только так ты соберешь сносную библиотеку.

– У меня столько денег нет. Родители дают в неделю рубль и по двадцать копеек на столовку… Слушай, ты же говоришь, что на книгах можно заработать?

– Ну да.

– А почему Валенок тогда так бедно одет? Штанов не может купить приличных?

– Он не торгует. У него есть свои резоны. Если он захочет, сам расскажет.

Мы взяли кофе, сели за столик. В этот момент на Петровку вывалился Ангел. Он волок на себе мелкого китайца, который еле переставлял ноги. Около нас был свободный стул, куда Ангел и сгрузил тело. Китаец был пьян вусмерть.

– Ничего, ничего, старик. Сейчас посидит немножечко – отойдет, – сказал Ангел.

– Что