Миллион поцелуев в твоей жизни - Моника Мерфи
– Давай, позвони своему парню, – подгоняет мама, и я встаю, держа в одной руке сумку, а в другой телефон. – Ты же увидишься с ним сегодня?
Я останавливаюсь и смотрю на нее, внезапно загрустив.
– Я не хочу оставлять тебя одну.
– Ох, дорогая, не волнуйся за меня. Все будет нормально. Иди к нему. Проведи с ним свой день рождения. Я знаю, что тебе этого хочется. Я благодарна, что мы провели вчерашний вечер вместе. И сегодняшнее утро. – Мама печально улыбается. – Я потратила слишком много времени, злясь на себя и твоего отца, а должна была больше участвовать в твоей жизни. Прости за это.
– Тебе не нужно извиняться, – говорю я. – Больше не нужно.
Она качает головой. Расправляет плечи.
– Иди, позвони ему. Уверена, он ждет твоего звонка.
Улыбнувшись ей в последний раз, я мчусь в свою спальню и закрываю за собой дверь, чтобы уединиться. Звоню ему по фейстайму, Крю отвечает через пару гудков, и на экране появляется его красивое лицо. Сегодня у него более небрежный вид, чем вчера. Волосы растрепаны, на щеках и подбородке легкая щетина.
Я держу перед собой розовую сумку и показываю ему.
– Ты все получила.
– Мне очень нравится. – Я кидаю сумку на кровать рядом с собой. – И помады тоже. Ты купил все цвета, которые выпускают Chanel?
– Все четыреста. Ты заметила, как много было помад в коробке?
– И в сумке тоже.
– По специальному запросу. Обычно они не кладут ничего в сумки при покупке. Кстати, я купил ее у другого консультанта. Гораздо более доброй взрослой женщины, которая мне помогала, – объясняет Крю.
– Мне нравится. – Я замолкаю, слова готовы сорваться с языка, и Крю бросает на меня понимающий взгляд.
– Не говори этого, Пташка. Не во время разговора по фейстайму. – Он широко улыбается. – Подожди, пока мы будем вместе.
Я хохочу.
– Как ты узнал?
– Я испытываю те же чувства.
Глава 52
Крю
– Ты жалок.
Первое, что говорит мне Грант, когда я возвращаюсь в гостиную после недолгого разговора с Рен.
– Ой, отстань от него. – А это говорит девушка Гранта, Алисса. Она не боится им командовать, и, думаю, он это уважает. Нехотя. Я так точно уважаю. Никто не разговаривает с Грантом, как она. – Он влюблен.
Еще день назад я, возможно, стал бы это отрицать, но да бросьте.
Я, несомненно, влюблен в Рен Бомон.
А то, что купил ей «Миллион поцелуев в твоей жизни» в подарок на день рождения, это более чем подтверждает. И что купил ей сумку Chanel и потратил до черта денег на четыре сотни помад, тоже убедительно это доказывает.
Картину оказалось непросто найти. Еще сложнее – выкупить ее у прежнего владельца. Парень не хотел уступать, сколько бы мы ни предлагали, и довольно долго упирался. А еще заставил меня понервничать, и этот придурок Грант наслаждался каждой секундой.
Но деньги решают все, а их у Ланкастеров предостаточно. В итоге я приобрел картину, которую так сильно любит моя девушка. За 1.2 миллиона долларов.
– Если влюбленность делает меня жалким, то, думаю, ты тоже жалок, – отвечаю я брату, как пятилетний ребенок.
– Хватит ссориться, – сдержанно говорит мама. – Когда она приедет, Крю? А на ужин останется?
– Приедет уже скоро. И да, на ужин останется. У нее день рождения.
Мама вскидывает брови.
– Что? Сегодня?
Я киваю.
– Значит, нужно отпраздновать. Я переговорю с шеф-поваром. У нас уже есть планы, но нужно что-то особенное. И нужен торт! О боже мой. – Она вскакивает и спешит на кухню, созывая персонал.
– Ты правда отдал миллион баксов за живопись для нее? – спрашивает Финн, мой второй старший брат. Он развалился на диване с бокалом апельсинового сока с водкой.
Еще нет и полудня. Видимо, ему это необходимо, чтобы вынести времяпрепровождение в кругу семьи, которому мы предаемся последнюю пару дней, чего обычно он старается избегать.
Впрочем, не могу его винить. В этом единственный плюс пребывания в стенах частной школы «Ланкастер». Я вижусь с семьей только по большим праздникам.
– Правда. – Я киваю, иду к окнам с видом на город, и останавливаюсь возле огромной ели, увешанной белой гирляндой. В этом году мама постаралась на славу. Вся квартира пропахла елкой, что не так уж плохо. – И это не живопись.
– А что же тогда, черт побери? – спрашивает Финн.
Я оборачиваюсь и смотрю на него.
– Картина создана губной помадой.
Финн хмурится.
– Что, прости?
– Кто-то целовал холст. Снова, и снова, и снова разными оттенками помады Chanel, – поясняет Алисса, смущенно глядя мне в глаза. – Я разузнала о ней, когда Грант мне об этом рассказал. Была заинтригована.
– Это ее любимая картина. – Я пожимаю плечами. Я хочу только одного: делать эту девушку счастливой.
Чего бы мне это ни стоило.
Несмотря ни на что.
– Понимаю почему. Очень красиво, – соглашается Алисса, находит картину в телефоне и показывает ее Финну.
Он рассматривает ее, хмурится и поднимает голову.
– Не понимаю.
Я издаю вздох. Грант называет его тупицей. Алисса просто качает головой.
– Боюсь, в тебе не пробудилось ни капли романтики, – говорит она Финну, который к тому же приходится ей бывшим начальником.
– Зато возбудилось кое-что другое, с романтикой не связанное, – посмеивается он. Делает глоток своего напитка, позвякивая льдом в бокале, а Алисса смотрит на него с отвращением.
Типичный день с Ланкастерами.
Мама, запыхавшись, врывается в гостиную.
– Крю, скажи своей очаровательной девушке, чтобы взяла с собой платье. Устроим сегодня торжественный ужин.
Вот черт.
– Серьезно?
– Да. Поторопитесь, молодой человек, пока она еще не вышла из дома. Все наряжаемся! – Мама обращается к Алиссе: – Ты взяла с собой что-нибудь, подходящее для торжественного ужина, дорогая?
– Честно говоря, да. – Алисса безмятежно улыбается, сохраняя спокойствие, несмотря на мамины бесконечные попытки вывести ее из себя. Довольно быстро привыкаешь, что с семьей Ланкастер нужно быть готовой ко всему. Никогда не знаешь, чего ожидать.
– О, тогда прекрасно. – Мама фыркает, видимо, разочарованная тем, что не получилось устроить проблем.
Я сочувствую Алиссе. Состоять в отношениях со старшим сыном Ланкастеров – огромная ответственность. Родители замучают ее бессмысленными требованиями и сделают все возможное (особенно мама), чтобы ее прогнать. Если Алисса выстоит и не отступит – она на вес золота.
Но ей придется долго добиваться их одобрения.
На нас с Финном подобных ожиданий не возлагают, как бы несправедливо это ни звучало. Бедняжке Шарлотте тоже пришлось выйти замуж, ведь она единственная дочь в семье. Хотя отца не особенно волновала ее дальнейшая судьба,
