Невидимый Саратов - Михаил Сергеевич Левантовский
Оля уверенно вышла из-за стола и двинулась навстречу танцующей толпе, желая показать им, как надо.
Музыка обвивалась вокруг черного платья, терлась кошкой об ноги. Танцевать Оля не умела, но любила, потому и двигалась притягательно странно. Не как все. Это были медленные движения под быструю музыку, плавные, осторожные.
Коллега, танцующая рядом, подплыла ближе, сделала «вау» и крикнула Оле на ухо:
– Это что за техно-кобра?
Оля расхохоталась:
– Женщина-змея, из Румынии!
И показала в ответ сердечко, сложенное большими и указательными пальцами.
В лучах светомузыки, моргающей в полутемном банкетном зале, взгляд выхватил знакомую широкоплечую фигуру в белой рубашке. Это Антон Константинович Калитеевский, новый начальник, пробирается сквозь танцы, идет к столу с музыкальной аппаратурой.
Мелькнула рука, убирая бумажник в задний карман.
Диджей включил тихий музыкальный фон, объявил паузу и взял микрофон. Немолодые коллеги Оли мечтательно перешептывались – думали, что будет живое исполнение, а им очень нравилось, как музыкант, дядечка с клювообразным носом и жидким хвостиком на лысеющей голове, поет «А белый лебедь на пруду» и «Любимая моя». И наверняка смотрит на милых дам через свои затемненные очки-хамелеоны.
К счастью коллег помоложе, музыкант не стал петь, а произнес поздравление.
Голосом, похожим на вокзальное радиообъявление, он сообщил:
– Временно исполняющий обязанности начальника станции скорой медицинской помощи Калитеевский Антон Константинович от всей души поздравляет своего руководителя Солодовникова Петра Андреевича с юбилеем, а также с выходом на заслуженный отдых и желает ему: здоровья крепкого на долгие года, пускай улыбка не погаснет никогда, от всей души благодарим мы вас, и пусть весело смеются морщинки у ваших добрых и умных глаз. В продолжение вечера, в этот прекрасный торжественный юбилей, под ваши громкие аплодисменты – прозвучит этот музыкальный подарок!
Все захлопали и подняли бокалы за бывшего шефа, кто-то благодарно подмигнул Калитеевскому – дескать, молодец, правильно, уважил шефа.
Выбор песни разочаровал всех.
Антон Константинович гневно махал диджею, но тот его не замечал. Пожилая диспетчерша Акулина, полноватая, похожая на гусеницу, встала и, не отходя от стола, начала сутуло пританцовывать, тыкая вилкой в салат цезарь.
Песня пролетела незаметно, дальше пошло веселее.
А потом еще веселее.
В полупьяных разговорах несколько раз послышалось предложение поехать в баню. Оля скривилась. Ей не хотелось никаких продолжений, и уж тем более в банном комплексе «Кристалл», за которым водилась нехорошая слава.
– Ты что такое говоришь, а?! Там баня, сауна, караоке, ресторанчик круглосуточный, неплохой, между прочим, а у Машки там еще племянник работает, можно прям щас забронировать. Поехали!
Вписаться в авантюру в первую очередь согласились те, кто активнее всех выплясывал и не менее активно выпивал, игнорируя добрую часть закусок и вообще закуски как таковые.
Оля засобиралась домой.
Антон Константинович, заметив спешку, понимающе кивнул с другой стороны стола и состроил на лице мальчишеское «увы». Мол, да, понимает, ему уже тоже пора.
Заметила Олины движения в сторону дома и Валя-репликант. Валя была практикант, почти уже принятая в семью скорой помощи, но за свою внешность и манеры девушка быстро получила прозвище «репликант». Понятно оно было только Оле, ведь она его и дала, а другие просто подхватили, потому что прикольно. Практикант, репликант. Какая разница? Главное, в рифму и не обидно.
Валя странно разговаривала. Будто настоящую Валю давно украли, а в ее тело поселился кто-то другой. Одевалась в черное, красила ногти в черный цвет, для контраста подбеливала и без того не особо светящееся жизнью лицо, а в свободные минуты включала что-то громко-страшное в маленьких проводных наушниках. Слушала она с каменным лицом и мрачным видом, будто в плеере стоял на повторе заупокойный молебен. На шее у Вали, рядом со стетоскопом, иногда можно было увидеть крест анх на кожаном шнурке – но только иногда. После жалобы испугавшегося пожилого пациента Валя сняла египетскую силу и носила на шее только стетоскоп.
На корпоратив Валя опоздала и старалась теперь понемногу побыть со всеми, уделить внимание каждому. Внимание заключалось в том, что она подходила к человеку, говорила какую-нибудь фразу и, получив ответ, тут же шла дальше, и так со всеми.
В глаза бросалось другое: на Вале-репликанте был милый цветастый сарафанчик с оборками на коротких рукавах, откуда свисали худые неподвижные руки. На таких же худых ногах, обтянутых колготками в крупную сетку, громоздились ботинки с высокой шнуровкой.
– Ольга Владимировна, – сказала Валя-репликант, глядя поверх Оли, – девчонки курить там зовут, пойдемте с нами.
– На хоуодок? Ну уадно, пойдемте. Только по последней.
Холодный воздух приятно остудил разгоряченное лицо.
– Наконе-е-ец-то, – протянула одна из подруг, курящих у крыльца. – Мэр Саратова!
«Мэром Саратова» Олю иногда называли близкие друзья и родня, а потом и все, кто узнавал про эту шутку. Каламбур складывался из характера взаимоотношений Оли и ее мужа.
Несмотря на то что Володя слыл человеком серьезным, самостоятельным и решительным, последнее слово чаще всего было за женой, ее тихой властью и мягкой силой. И если казалось со стороны, что Саратов ледоколом идет через жизнь, а Оля плывет за ним следом весенним корабликом, то на самом деле было иначе. Саратов порой говорил: «А я что? Я только слепое орудие в ее уверенных руках». И тут уж путались все, не различая, где шутка, а где правда.
Потому-то Олю и называли «мэром Саратова». Мэром Володи Саратова.
– Давай коньячку с нами!
В ладонях булькнула бутылка, вытащенная из сумочки. Тут же появились стаканчики.
Женщины вдруг хором ахнули – по ступенькам спускался Антон Константинович. За прихрамывающую походку Олины напарницы называли Калитеевского «доктором Хаусом», выговаривая «Хаус» через уважительно-восторженное «хха», выкручивая фамилию игривым бантиком.
От походки и нагловатого вида, щеголеватой одежды, идущей впереди него славы нового начальника – от всего этого Олю коробило.
Припомнились взгляды Антона Константиновича во время застолья, его барский и в то же время кажущийся мещанским заказ музыкального поздравления за деньги. Представилось, как он подходит к ним сейчас в своем коричневом пальто, в расстегнутой белой рубашке с приспущенным галстуком, такой весь из себя элегантный, ловко подхватывает коньяк, разливает всем по стаканчикам, произносит короткий тост, тост навылет, после которого все разом выпивают коньяк и влюбленно смотрят на нового шефа. А потом он мягко берет Олю под руку и предлагает довезти главное сокровище нашей станции скорой помощи в непременной целости и сохранности и в точности до дома, потому что ему по пути. И все вздыхают и провожают их долгими взглядами, в которых ни зависти, ни злости, лишь кашемировая нега и тепло распахнутого пальто.
Калитеевский
