Давай никому не скажем
— С чего вдруг такое рвение? Неужели передумал и действительно решил заняться английским? — недоверчиво спросила я, заходя в его комнату.
Сегодня там было идеально чисто: ни футболок на спинке кресла, ни хаоса на письменном столе. Книги и тетради стояли аккуратными стопками на полке, кассеты ровным рядком красовались на тумбе рядом с музыкальным центром.
— Нет, конечно, — широко улыбнулся он и вальяжно развалился в кресле. — Сценка специально для сестры. Целый день за мной таскается, видимо, по указке матери, у той закрались подозрения, что я собираюсь отлынивать от занятий.
— Ну, ты и правда собираешься отлынивать, — напомнила с укоризной, извлекая из сумки учебник. Хочет он учиться или нет, меня не волнует, я пришла сюда в качестве преподавателя. Если не хочет, пусть не слушает, мне все равно. — Что почитать тебе сегодня? Шекспир в оригинале, есть отрывок из романа Дюма...
Безразлично мазнув взглядом по книге, Набиев извлек из ящика стола несколько видеокассет.
— А вы любите кино? — разглядывая яркие обложки, буднично спросил он.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— А вы на мой.
Даже глаза не поднял! Я понимаю, что он у себя дома и вообще избалован по жизни, но как-никак я все-таки его педагог!
Зачем он так себя ведет? Нравится роль плохого парня? Отлично, пусть играет сам для себя.
— Нет, я не люблю кино, — чеканя каждое слово, ответила-таки первая, продолжая буравить его взглядом.
— Жаль, тогда вам придется смотреть через силу, — протянул на выбор две кассеты. — «Леон» или «Терминатор»? — снова улыбка. Абсолютно искренняя и открытая улыбка.
Раздраженно отвела взгляд и демонстративно уставилась в раскрытую книгу. Хочет развлекаться — пусть.
— Окей, тогда «Терминатор».
Повела плечом, всем видом показывая, что его выпады мне абсолютно неинтересны.
Вставляя кассету в видеомагнитофон, Ян что-то рассказывал, называл любимые сцены из фильма, потом предложил чаю. И все это выходило у него так естественно и беззлобно, что я испытала что-то вроде угрызений совести.
А не перегнула ли я палку? Он не виноват в том, что я что-то себе сначала придумала, а потом сама же разочаровалась.
— Хорошо, от чая не откажусь. А с ромашкой есть, как в прошлый раз?
— Не знаю, но, думаю, что должен быть. У матери там этих склянок с разными травами...
Дослушать не удалось, так как неожиданно я громко и абсолютно не вовремя чихнула.
— Кажется, кто-то все-таки заболел. Я сейчас, — оставив меня одну, Ян вышел из комнаты, и я прислушивалась к его удаляющимся шагам, пока они окончательно не стихли. Через несколько секунд дверь снова открылась, и я уж было хотела удивиться, как быстро он вернулся, но в дверях стояла Карина.
— Мамы нет дома, и она просила поинтересоваться, может, вам что-нибудь нужно? — окинув быстрым взглядом комнату, уставилась на заставку фильма, поставленную на «стоп».
— Нет, спасибо. Ян уже... пошел... — я проследила за ее взглядом и ужасно разнервничалась.
А если она доложит Нонне Вахтанговне, чем мы тут занимаемся? Вместо уроков гоняем чаи и смотрим киношку. Просто отличная рекомендация для меня, как педагога.
— А ты чего тут забыла? — появился на пороге Ян, держа в руках две дымящиеся кружки. Под мышкой у него торчала коробка с красным крестом. — Давай, иди, иди, — махнул головой в коридор.
Выпроводив сестру, закрыл дверь и положил на кровать аптечку. В коробке лежали масса блистеров с таблетками, всякие пузырьки с микстурами, какие-то мази и пастилки.
— Это еще зачем? У меня всего лишь небольшая температура...
— Ну вот сейчас и проверим, — вручив мне градусник, поставил ближе ароматный чай. — С ромашкой. Я туда еще мед и лимон добавил. И малину до кучи, чтоб наверняка.
— Не стоило, правда, — пролепетала я, обхватывая руками горячую кружку.
На самом деле его внимание растрогало до слез. Как давно за мной никто не ухаживал, не интересовался самочувствием и не готовил чай. Даже родной матери все равно, а тут такая забота.
Чай оказался слишком сладким и непонятным на вкус, но это был лучший чай из всех, которые я когда-либо пила. И сразу вся злость куда-то улетучилась, и лишь чувство вины продолжало расти и крепнуть, что он хочет как лучше, а я дуюсь, словно подросток.
Забрав у меня градусник, Ян тихо присвистнул:
— Ого, тридцать восемь и три, а говорите — небольшая! Так, садитесь поудобнее, сейчас будем вас лечить.
— Не говори глупости! Просто простуда, скоро пройдет. Промокла под дождем и вот... Что ты делаешь? — дернулась и едва не разлила чай на колени, когда он извлек из прикроватной тумбочки клетчатый плед и укрыл им мои ноги.
— Я вас лечу. У меня завтра английский третьей парой, если вы сядете на больничный, вам на замену поставят Веника, а он, знаете ли, тот еще подарок, — разоткровенничался, разбирая коробки с таблетками.
— То есть ты в первую очередь снова думаешь о себе?
