Давай никому не скажем
— Янка, а, может, это... она... — шепнула Инна и кивнула на кабинет директрисы.
— Ты с ума сошла? — так же тихо ответила я, покрутив пальцем у виска.
— Ну а кто еще, сама подумай? Это же явно не ручка потекла, посмотри, сколько чернил, — оценивая ущерб, констатировала Селиванова. — Это кто-то тебе специально в сумку плеснул. Только где взяли-то, чернилами никто не пользуется уже сто лет. Сумка в учительской все время была?
— Нет, я на последнюю пару ее с собой в кабинет брала. Хорошо, что тетради студентов туда не положила.
— Значит, студенты и сделали. Незачет кому-нибудь влепила, вот малышня и взбунтовалась.
Что-то я сомневалась, что это первокурсники. Да и с зачетами порядок. Это просто какое-то тотальное невезение!
Вчера, собираясь домой после пар, обнаружила в сумке разлитые чернила. Откуда они там взялись в таком количестве — неизвестно. Все, буквально все, что находилось внутри, было испорчено: кошелек, косметичка, учебный материал и новый зонт.
Забежав в магазин, купила самую дешевую простенькую сумку и заодно газету с объявлениями — старая тоже была испачкана. Половину объявлений вечера обзванивала с таксофона у гастронома, но все оказалось без толку: то возраст не подходил — молодая, то семейная пара нужна, то оплату требовали за целый квартал вперед. Сплошное расстройство! До кучи разболелась ни на шутку: горло саднило, кашель, температура. А матери хоть бы хны: спросила у нее парацетамол, так та даже не удостоила ответом — демонстративно отвернулась, прикрывая волосами синяк на скуле. Нике сказала, что ударилась о дверной косяк, а со мной не разговаривает со дня рождения Николаши — дуется. Вообще-то я должна обижаться — это меня выставили проституткой и выгнали из дома. И ушла бы, было бы куда!
И вот как теперь в таком виде ехать к Набиевым? Рассматривая себя в зеркало, скривилась в недовольной гримасе. Мало того, что чувствовала себя плохо, так еще и выглядела не лучше: глаза красные, нос распух. Если бы не острая необходимость в деньгах — не поехала бы никуда, но отлынивать сейчас было крайне беспечно. Да и если не кривить душой, хотелось вновь побыть с ним наедине. Даже несмотря на то, что порой он был просто невыносим.
Сегодня видела его только мельком в коридоре — о чем-то болтал с Минаевой у кабинета информатики, та что-то весело хихикала. Настроение, и так с утра препаршивое, упало ниже некуда.
И вроде бы это настолько глупо — ревновать студента, но ничего не могла поделать со своими чувствами. Стояла и подсматривала как девчонка, делая вид, что увлеченно листаю учебник.
Они удивительно подходят друг другу. Ровесники, оба красивые и из обеспеченных семей... Ян сам сказал, что у них какие-то отношения и, судя по тому, как откровенно она с ним флиртовала, трогая то за руку, то приобнимая за плечо — отношения близкие. А вот насколько близкие, я запретила себе думать. Это не моего ума дело. Он студент, я преподаватель, все предельно ясно. Надумывать себе то, чего нет и быть никогда не может — глупо.
Все, с этого дня с Набиевым ничего личного, только пары в колледже и занятия на дому. Пришла и ушла. И зонт куплю и верну, обязательно! И пусть они там дальше с Минаевой развлекаются, мне все равно, и помимо него в жизни проблем хватает.
Воинственно себя настроив и даже испытав некое облегчение от принятого решения, прыгнула в двадцать пятый маршрут, следовавший до «долины нищих». Выходя на остановке, с грустью посмотрела на сиротливо пустующие лавочки и втоптанный фантик от сникерса, валявшийся в практически высохшей луже. Вспомнила, как мы сидели тут позавчера с Яном, как хохотали над дурацкими шутками. А потом бежали за руку под дождем... Даже зло пробрало — лезет в голову всякая ванильная чушь.
Просто остановка, самая обычная, еще и мусор не убирают. Тоже мне — элитный район!
Кованые ворота оказались открытыми, и я беспрепятственно вошла на территорию дома. Огромный волкодав, звякнув цепью, выбежал из вольера, но, увидев, что это я, безразлично поплелся обратно. Хорош охранник.
Надавив на звонок, прислушалась к звукам в доме: мелодичные трели глухо раздались внутри просторной гостиной. Дожидаясь, когда откроют дверь, огляделась по сторонам — как же тут все красиво и дорого: ухоженный газон, аккуратные клумбы, деревянная беседка у раскидистой яблони, рядом накрытые тентом широкие качели. Мне всю жизнь придется впархивать не покладая рук, чтобы приобрести хотя бы половину имеющейся у них роскоши. Неужели в нашей администрации настолько хорошее жалование? И тут же себя одернула: какое мне дело до их благосостояния, я здесь не для того, чтобы заниматься описью их имущества.
— Привет, — раздалось за спиной, и я резко обернулась. Ян стоял, прислонившись бедром к дверному косяку, пережевывая бутерброд. На мятой футболке с Микки Маусом краснело маленькое пятнышко кетчупа. — Проходите, я уже заждался, — открыв шире дверь, пригласил жестом войти. И даже не посторонился! Практически боком протиснулась мимо и вошла в гостиную.
— Здравствуйте, Яна Альбертовна. — На диване у окна сидела Карина, рассматривая меня с неподдельным любопытством.
Почему-то эта девочка вызывала во мне смешанные чувства. Вроде бы хорошая девочка, но было в ней что-то такое, что против воли отталкивало. Что-то от ее матери. Такой же пытливый заносчивый взгляд, как бы говорящий — ты нам неровня. И никогда ею не станешь.
— Идемте, мне ужасно не терпится приступить, — как будто бы специально громко сказал Ян, поднимаясь на второй этаж, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Я поплелась следом, буквально кожей ощущая пристальный взгляд девчонки.
