Сущность - Фрэнк де Фелитта
– Видите синий объект? – спросил Крафт. – Это яблоко.
– Господи, – поразился доктор. – Можно даже увидеть, как она его глотает!
Он зачарованно наблюдал, как голубой объект скользнул в светящуюся массу, отдаленно напоминающую человека. Объект медленно уменьшался и начал светлеть, пока не слился с изображением.
– Удивительно, правда? – радовался Крафт. – Я покажу вам другие две камеры.
Пройдя дальше и пригибая головы под несколькими опорными балками, Крафт и доктор Балчински дошли до помещения, в котором была установлена вторая батарея камер.
– Это передача цвета при слабом освещении, – сказал Крафт. – Почти как обычная качественная телевизионная система, за исключением электронного усиления света. С ней можно фотографировать практически в полной темноте.
– Наверное, это очень дорого, – размышлял доктор Балчински.
– Семьдесят пять тысяч долларов.
Довольный Крафт указал на другой блок управления, из которого торчал удивительно маленький объектив камеры.
– Это обычная цветная камера, – объяснил Крафт, – разница лишь в том, что она полностью автоматизирована. С таким оборудованием под конец эксперимента у нас будут километры пленки.
Крафт дружелюбно улыбнулся. Почему-то эта улыбка встревожила доктора Балчински. Ему казалось, что его обдурили. Он уже позволил им выйти далеко за рамки первоначального плана. Но это было до осознания количества вложенных денег. В их плане не было ничего по-настоящему опасного. Тем не менее доктор Балчински чувствовал, что им манипулировали.
– Учтите, я буду очень внимательно за вами следить, – предупредил он. – И положу эксперименту конец, если понадобится.
– Вряд ли вам придется за это переживать, – мягко заверил Крафт.
Доктор Балчински опустил глаза. Карлотта растянулась в кресле, чтобы вздремнуть. На ней была твидовая юбка и мягкая белая блузка. Доктор не мог не заметить, что женщина выглядела притягательной, но каким-то странным образом. Все ее тело, казалось, приглашало беду, как уязвимо она лежала, измученная и беспомощная. Доктор Балчински внезапно понял, что она стала своего рода приманкой для этого существа – но поскольку он не верил в его существование, то едва ли мог протестовать. Иначе выставил бы себя полным идиотом на факультете психиатрии.
– Что-то не так? – спросил Крафт.
– Нет. Все хорошо. Просто хотелось бы уже со всем покончить.
В ту ночь Карлотта разделась в своей «спальне» и юркнула под простыни. Мягкий свет лампы окутывал ее кожу молочным сиянием. Стояла мертвая тишина. Доктор Балчински оставил на подносе успокоительное и белую чашку с водой. Ей это было не нужно. Не успела она моргнуть, как наступило утро, светило искусственное солнце, щебетали записанные птицы, а доктор Кули вежливо постучала в дверь.
– Войдите, – радостно сказала Карлотта.
– Вы хорошо спали?
– Прекрасно.
– Никаких проблем?
– Мне снилось, что я совсем маленькая. Посреди ромашкового поля. А вокруг лишь голубое небо и журчание речки.
– Какой чудесный сон, – мечтательно ответила доктор Кули.
Через час в комнату зашли Крафт и Механ.
– Мы бы хотели, чтобы во время эксперимента вы записывали свои мысли и чувства, – попросил Крафт. – Мы установили в вашей спальне часы, так что можете помечать время. Нам очень важно знать все ваши субъективные впечатления.
– И ваши сны, – добавил Механ. – Это особенно необходимо.
– Все абсолютно секретно, – убедил Крафт. – После эксперимента вам вернут дневник. А если мы будем публиковать вырезки, то не станем упоминать ваше имя.
Механ передал Карлотте толстый виниловый блокнот, а также упаковку ручек.
– Какими бы безумными ни казались мысли, какими бы отстраненными или даже несвязными, – сказал Крафт, – все они нам пригодятся.
– Если это поможет, – спокойно ответила Карлотта.
Три дня прошли без всяких событий.
Билли и девочки пока жили с Синди. Им можно было навещать Карлотту днем, после школы, но Крафт предпочитал держать ее как можно более изолированной. Он хотел, чтобы она расслабилась, забыла, где находится, и вернулась к нормальному психическому состоянию, насколько это возможно. Тем не менее встречи с детьми были единственной отдушиной для Карлотты в те дни, которые вскоре стали долгими и утомительными, и она с нетерпением ждала их приезда.
Карлотта начала привыкать. Это место стало казаться ей похожим на старый дом. Но не совсем. Слишком новый и чистый, с другими запахами и звуками. Карлотта растянулась на кровати. Ей хотелось спать. Ее охватила мирная, расслабленная дремота. Она начала засыпать. Комнату заполнили картинки с яркими цветами.
Карлотта открыла глаза, взяла блокнот и записала время – «2:34».
Очень тихо. Спокойно. Хорошо. Почти как дома до того, как все началось. Наконец настоящий покой. Мне снились цветы – снова желтые на поляне. Спать очень приятно.
Карлотта посмотрела на запись. Гарретт сумел бы облечь эти легкие мысли в слова, такие воздушные, передающие ощущение погружения в мягкое, чудесное будущее, чувственную атмосферу тепла и восторга, спокойствие одиночества и защищенности. Но она не была поэтессой, и написанные ею отрывки слов казались слабыми отражениями той нежной теплоты, которую она испытывала всем своим существом.
Когда Синди пришла с Билли и девочками, Карлотта спала.
24
На восьмой день Карлотта стала жутко восприимчивой ко всем звукам, будто боялась, что он придет. В остальном все было абсолютно нормальным.
Поздним утром того же дня Джо Механ вошел в эту симуляцию дома с большим блокнотом, в котором собрал множество изображений в ходе исследований психических явлений. Некоторые представляли собой наброски художников, другие – жертв, основанные на вербальных описаниях насильников. Целью Механа было точно определить размер, форму и общий вид посетителя Карлотты.
Механ открыл блокнот и начал извлекать изображения одно за другим.
– Что-нибудь кажется вам знакомым? – мягко спросил он.
– Нет, – ответила Карлотта.
– Как насчет этого? Об этом случае писали во Франции. Жестокая личность.
– Нет, он больше… выше.
– Может быть, этот? О нем писали в Патагонии.
– Немного, да. Но не такой круглолицый.
Механ задумался. Он сделал еще несколько набросков. Демонические призраки уставились на Карлотту, пугающие, безумные и все искореженные.
– Нет, – нерешительно заметила женщина. – Может, этот… нет… грубее. И глаза раскосые.
Механ закрыл блокнот.
– Никакие не похожи на то, что вы видите?
– Нет. Никакие.
– Тогда можно я нарисую сам? Основываясь на ваших описаниях.
– Конечно.
Механ достал несколько кусков угля и цветных мелков, а также большой лист бумаги. Он работал несколько часов, кисть умело двигалась по бумаге.
– Такой? – спросил студент.
Карлотта взглянула на рисунок почти против воли. Она увидела, как изображение обретает форму. У нее перехватило дыхание.
– Это он, – прошептала женщина. – Но глаза… более жестокие.
– Вот такие? – спросил Механ, сделав несколько резких, яростных штрихов на бумаге.
– Да. И лицо выглядит… больше,
