Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис
Ныне кольцом железным стоит неведомый враг,
Что мечет детей на копья, а старцев кидает в овраг.
Так скорей, скорее в бой!
Ты неси меня, гнедой!
Если ж дня погаснет свет,
Будет и другой совет:
Мудрость стариковских уст,
И не будет дом наш пуст.
А теперь косари на поля – рубите, косите.
Жизнь вы заслужите – если опять победите.
Пели мы прежде над серпом и косою,
Коростелей пугали, что путались под ногою.
Пой же теперь над сталью, мечом отягченной дланью.
Отмщенье яви края, отданного закланью.
Так пел старец, и великий крик поднялся среди окружавших его родовичей, и пронесся сей крик над всей ратью, хотя многие и не знали, почему кричат. Тогда воинство убыстрило шаг, спеша по гладкой равнине.
Словом, скоро достигли они жилища Ирингов, и не было вокруг него ни коровы на лугу, ни женщины в поле: весь скот давно загнали в острог, а все, кто не мог держать в руках оружие, стояли у ворот и глядели через просторы Марки на дым, подымавшийся над жилищем Бэрингов. Заметив своих, Готы разразились громкими криками. А навстречу рати от дома отъехал небольшой отряд: двое стариков, с ними двое юношей, сыновей их, а еще двенадцать трэлов, вооруженных длинными копьями… все они сидели на конях. Быстро поравнялись они со своими родичами, и войско не стало задерживаться, поспешая по лугу: все гуще становился дымный столп, еще черней делался он вверху, и ржавым огнем пылало уже основание его.
Наконец достигли они обители Геддингов, и там говяда и овцы уже были загнаны в острог; а вооруженные ратники лежали или стояли на речном берегу, беседуя или весело распевая – как будто мир по-прежнему почивал на всей земле. Заметив приближавшуюся рать, они повскакали на ноги и с криками бросились к лошадям. Этот отряд оказался побольше прочих – Геддинги были многочисленным родом – и к войску присоединились семеро старцев, десятеро парней и десятеро же трэлов с длинными копьями, какие в ходу у Ирингов. Но не успели новоприбывшие отыскать своих родичей, как ратники заметили еще больший отряд. Это пришел род Голтингов, и среди них было десятеро воинов во цвете сил, зашедших далеко в лес на охоту, когда был объявлен сбор рати, и потому опоздавших; с ними ехали восемь стариков и пятнадцать парней, а еще восемнадцать трэлов. Парни и трэлы кроме мечей были вооружены луками, и не у всех были кони, так что некоторые ехали по двое. С громкими криками они присоединились к рати, громко трубя в оказавшийся у одного из них рог, пока не заняли свое место в строю; родичи их были с Тиодольфом, и посему они последовали за Щитовичами-Шилдингами. Теперь все войско соединилось, а когда селение Голтингов осталось позади, ничто более не лежало между ратью и Медвежьей Весью, и не нуждались родовичи в новых подкреплениях. Тут уж нельзя было встретить в поле скотину, а рядом с ней пастуха; все оставшиеся дома готовились за своими дверьми – если потребуется – к бегству в лес. Но едва ратники миновали эти домишки, войско нагнали два парня возрастом зим по двадцати, а с ними крепкая девица – их сестра. У этих троих не было другого оружия кроме кинжалов и коротких копий; с одежды их капала вода, ибо пришлось им только что переплыть Чернаву. Молодцы и девица принадлежали к роду Вольфингов, они пасли овец на западном берегу реки, когда увидели собравшееся к битве воинство. И не стали сдерживать себя, но, сев на коней, переплыли через быстрые и глубокие воды, чтобы присоединиться к своим родичам и с ними выжить или умереть. Сказывают о них, что все трое сразились в битвах, о которых речь еще впереди, и не погибли, хотя вступили в бой без оружия, и даже прожили еще много лет. Однако незачем более говорить о них.
Теперь, когда рать оставила позади селение Голтингов, люди уже видели впереди языки пламени и дыма, который начал рассеиваться, как бывает, когда огонь охватил все доступное и потребил себя самого в разгуле своем. Чуть попозже с пригорка они увидели луг Бэрингов и на нем врагов; а потом – со всхолмья – сами горящие дома и строй Римлян. Тут люди Марки остановились, чтобы дать отдых коням. Теперь все видели Волохов – огромное войско, стоявшее плотным строем между бродом и Чертогом Бэрингов, но все-таки ближе к броду – едва ли не в миле от себя. Все новые враги как раз появлялись из горящих домов, словно бы закончив там свое дело; только не было заметно, есть ли среди них пленники. На берегу реки трудился другой отряд Римлян, и среди них находились люди в Готской одежде, словно бы готовившие переправу.
Но не стал Оттер долго медлить, махнув рукой, Князь поехал вперед, и рать последовала за ним. Когда же Готы приблизились к врагам, умудренный битвами Оттер счел, в каком множестве собрались Римляне. Один основной полк их был куда многочисленнее его собственного отряда. Более того, захватчики были должным образом вооружены и готовы к бою – как подобает мужам, ждущим прихода врага. Оттеру стало ясно, что нужно держаться настороже, чтобы не погибнуть со всем отрядом.
Посему он остановил рать Готов в двух фарлонгах от вражеского войска, и ряды Римлян даже не качнулись в сторону Готов, только с флангов навстречу людям Марки устремились всадники и стрелки, через три или четыре минуты оказавшиеся уже на расстоянии полета стрелы. Тогда лучники Готов спрыгнули с коней, напрягли тетивы и пустили стрелы, убив и ранив многих вражеских конников; оказавшись под градом стрел, те потеряли минуту-другую, а потом развернули коней и неспешно вернулись к своим соплеменникам: не проявили прыти и пращники Римлян, опасавшиеся иметь дело с конницей; так что стрелки людей Марки без особого труда сдержали их.
Тогда повернулся Оттер к своему народу и подал знак, всем отлично известный. Готы соскочили с коней, и предводители десятков и сотен выстроили войско клином, поставив лучников по бокам. И Оттер улыбался, видя все это – как и то, что Римляне ничему не мешали, явно пренебрегая Готами – словно горсточкой дикарей.
Когда же построение завершилось, сидя на своем коне, обратился он к своим воинам с немногими решительными словами:
– О мужи Готские, сядете ли вы сейчас на коней,
