Заколдованный круг - Пентти Хаанпяя
— Нет ли у вас для меня работы?
— Нет. Нам самим не мешало бы найти работу на стороне, да где ее возьмешь!
Видно, за зиму не он первый зашел в эту избу в поисках работы и еды.
— Ну хотя бы какая-нибудь такая работенка, за которую платой был бы ужин и ночлег.
Он впервые предлагает свои услуги за такую мизерную плату, и ему стыдно даже говорить о ней.
— Нет ни работы, ни работенки. А едоков, как гость сам видит, хватает. Небо с овчинку покажется, пока сохранишь всю эту ораву до лета в таком состоянии, чтобы они были еще способны есть.
— Ну, видно, ничего не поделаешь. Что же, помолимся взамен ужина. Может, вы все же разрешите вздремнуть на этой лавке. На улице мороз, а я целый день шел на лыжах.
Хозяин не нашел сразу ответа. Хлопотавшая по хозяйству жена опередила его:
— Поди знай каждого, почему он шляется по дорогам. Что-то ты больно красив для работы. Кто тебя знает, может, ты только и делаешь, что наведываешься к хозяйкам…
Патэ Тэйкка подумал, что в ней пробудилась самка, которая огрызнулась, боясь за своих детенышей. Она опасается, что если этот назойливый гость останется ночевать, то он наверняка отнимет кусок у ее семьи. Возможно, она боится, что у нее самой не хватит сил отказать ему, или вдруг гость украдет что-нибудь, и ей не придется спать всю ночь. Можно ли таких людей называть бессердечными? В самом деле, кто поручится за каждого прохожего — стоит ли его кормить или нет? Да и дела в доме выглядят неважно, нищета уже не за горами. Кроме того, к ним, очевидно, частенько наведываются такие путники, голодные и без пенни в кармане. Люди всякие бывают. Потом в сознании Патэ Тэйкки мелькнули слова «больно? красив». Он вспомнил, как Хилтунен Гнусавый, ужасно некрасивый мужчина с изрытым оспой лицом, рассказывал, что его только один раз в жизни назвали «красивым», когда он попросил накормить его. А может быть, хозяйка имеет в виду его костюм? Одежда, действительно, была чистая и не рваная. Его вдруг охватила такая усталость, что не было сил даже спросить, нельзя ли получить взамен одежды что-нибудь поесть и какую-нибудь одежонку похуже, которая более соответствовала бы его положению. Словно откуда-то издали до него донесся голос хозяина:
— Конечно, без ужина паршиво. Мы пытались подавать, да подавать-то становится уже нечего. Здесь, за несколько километров к югу, находится дом Корпела — большой, богатый хутор. Если уж там не найдется работы и хлеба, то, видно, быть светопреставлению.
Блуждающий взор Патэ Тэйкки задержался па библии, что лежала на полке в углу, словно со стороны он услышал свой удивительно спокойный голос:
— В той книжечке говорится кое-что о призрении бездомных и страждущих. Говорится даже, что следует поделиться последней рубашкой. Но, как видно, это всего-навсего бесполезные слова…
Он вздумал учить? Так ли подобает разговаривать нищему? В голосе хозяина послышалось раздражение:
— Если вы позволяете себе еще и дерзить, то не может быть и речи о еде и ночлеге! Несколько лишних километров и туже подтянутый ремень могут научить вас кое-чему…
— Возможно. Недаром говорится: чем больше, тем лучше.
Он вышел в зимнюю ночь, где светила луна и переливались зеленоватые огни полярного сияния.
Путь одинокого голодного лыжника освещает мощный фейерверк. На черном небе полыхает северное сияние. Вокруг простирается пустыня, необозримая и холодная. Но Патэ Тэйкка не чувствует холода. Его тело и мозг охвачены лихорадочным жаром. Мир потерял свои прежние масштабы.
Луна кажется не остывшим небесным телом, а насмешливой физиономией беспристрастного бога. Бог просунул голову в окно на небе и поглядывает между прочим, как одинокий путник бредет сквозь полярную ночь!
«Нажимай, нажимай, голубчик! Конец недалек?»
Мир кажется мифической страной, а жизнь заколдованным кругом. В мире так много запасов продовольствия, что приходится сокращать его производство, уничтожать, сжигать, а несчетное количество людей не имеет куска хлеба. Масса раздетых, разутых людей, и еще больше не находящей применения одежды и обуви. Дома пустуют — и все-таки люди скитаются под открытым ночным небом. А если бы даже всех этих материальных благ и не было, то в мире достаточно сырья и свободных рабочих рук, чтобы создать их. Только безработные руки не могут дотянуться до сырья…
Богу, конечно, только и остается поглядывать с безразличным удивлением из небесного окошка.
Что это, неумолимый закон природы? Может быть, род человеческий улучшается, оздоравливается? Немощные и неразумные пусть гибнут, а сильные и мудрые выживают. Но бесталанные, слабые живут, живут, как умеют, родятся, вымирают и гибнут без конца и края. Почему бы в дело не вмешаться врачу? Лишнюю часть человечества нужно обесплодить. Тогда будет легче дышать и более одаренным, так как те, что бесконечно мрут, мешают и им жить. Эти несчастные обращают к всевышнему такой крик… Жаловаться могут только живые, мертвые молчат.
Смерть — это конец всему. В ней нет ничего плохого. Дело только в том, как и в каких условиях она настигает тебя. Стыдно, стыдно, если найдут его труп и установят, что смерть наступила от голода. Говорят, труп скончавшегося от голода безобразен: вываливается прямая кишка. Умереть от голода, когда в мире продовольствия больше, чем требуется… Такой беспомощности не простил бы и сам бог.
Именно такая участь ждет Патэ Тэйкку. Заколдованных кругов этой жизни нельзя нарушать. Разве не из-за самого себя ему приходится совершать этот великий ночной переход при свете небесных иллюминаций. Ведь когда он говорил в черную трубку телефона, то знал, что сказанные им слова могут иметь для него серьезные последствия. Таких, как он, много: миллионы. Не только с ним голод упорно старается завести знакомство, не он один под луной не может вползти в теплую нору. Миллионы людей не имеют работы, им остается только размышлять о заколдованных кругах Они тоже потеряли всякую надежду, чувство, о котором какой-то мудрец сказал, что оно остается хорошим товарищем до самой смерти. Неужели злой рок преследует их, неужели они все немощны, никудышны, беспомощны?
Он чувствовал некоторое утешение от того, что был не одинок. Таких как он много по белому свету — на разных континентах, в различных климатах. Их называют армией. Жизнь отпихнула их всех от себя,
