Рецепт любви. Жизнь и страсть Додена Буффана - Марсель Руфф
Полин д’Эзери приоткрыла дверь и, как и раньше у ограды, сначала высунула только маленькую головку, являющую собой все сладострастные мечты гурмана. Как только она подошла к столику с вином, с силой недавнего поцелуя и очень галантно он подхватил свой бокал в правую руку, а левой рискнул, чтобы она не сочла это за дерзость, обнять ее красивые полуобнаженные плечи в летнем декольте. Его милая подруга выпила свой бокал вина маленькими глоточками.
– А теперь к столу, – громко вскрикнула она, радостно смеясь. – А я буду прислуживать вам, поскольку мы здесь одни.
Столовая оказалась внушительнее, чем он предполагал: отделанная деревом красных пород, она была обставлена в сдержанной и благородной манере изысканной мебелью, расписанной или вырезанной из цельной древесины. Несколько красивых бутылок на комоде приветствовали гостя прозрачно-яркой улыбкой. Он сразу заметил, что стол, добротный, вместительный, высокий, был придвинут к единственному во всей комнате дивану, широкому, обитому плотной парусиной, словно матрас. Два их места были обозначены рядом друг с другом нагромождением подушек напротив внушительных тарелок и бокалов, обнадеживающих, по крайней мере, размерами и количеством. На столе уже дымилась огромная, не очень длинная, но очень толстая колбаса, обтянутая прозрачной и сочной кожурой. Полин воткнула в нее вилку, и из нее брызнул жир, крепкий аромат которого заглушил отдаленный запах трех роз, стоявших на краю буфета.
Став снова серьезным, так как решительно ничто не могло сравниться с важностью трапезы, Доден попробовал розовую мякоть и испытал удивление: несмотря на все свои старания, он не смог сравнить это ни с одним уже знакомым ему деликатесом. После видимого усилия его лицо внезапно озарилось глубоким блаженством. Ему удалось распознать вкус нескольких неожиданно смешанных друг с другом сортов мяса, редких трав, жгучих специй, дополненных, как ему показалось, нотками сливок и вина. Такое нововведение поразило его. Он отложил свою вилку, но прежде чем успел выразить свои восхищенные чувства, Полин, наполнив один из его бокалов, сказала ему:
– Вот увидите, насыщенный морийон[34] прекрасно сочетается с этой закуской.
И она подошла и прижалась к нему всем телом, так и не сев на диван. Он окинул ее таким взволнованным взглядом, что слова уже были не нужны. Она прошептала, словно только что отдалась ему:
– Вы довольны, месье?
Сидя возле Полин, он позволил себе в ответ лишь уронить голову, уткнувшись в ее платье лицом. Она склонилась к нему, чтобы погладить по волосам. Затем осторожно отпрянула от него.
– Мэтр, – произнесла она серьезным тоном, – пора идти за щукой, еще одна минута, и будет уже слишком поздно…
Аргумент был неотразим.
– Идите, Полин, – ответил Доден-Буффан, впервые рискнув произнести ее имя.
Это было подлинное блаженство. Рыба, пойманная в открытом водоеме, была очень жирная, с красивой белой мякотью, вся пропитанная ароматами диких трав и чистой воды, что лишний раз доказывало правильность выбора хозяйки. Что раскрывало ее истинный гений, так это соус. Ничто, ни одна деталь, не нарушало его возвышенной гармонии. Изысканный вкус мэтра с вожделением раскрывал в нем тончайшие оттенки, слитые в божественный и сладострастный букет. Отведав блюдо не торопясь, в тишине великого благоговения, он положил свою вилку и обнял мадам д’Эзери взглядом, влажным от прилива эмоций. После своего продолжительного молчаливого признания, задыхаясь от явления этого неожиданного гения, представшего перед ним, он, заикаясь, промолвил:
– Полин… Полин… Но как же вы сумели?..
– Ради вас я готова была стараться… И потом, когда искусство ощущается на столь тонком уровне… Это вы меня вдохновили!
– Да, но ни одной ошибки, ни единой… Как вы достигли этого безупречного сочетания драгоценных вкусов?
– Я тщательно и скрупулезно подбирала все ингредиенты, – сказала она, воодушевленная радостью своего триумфа. – Итак, чтобы приготовить бульон, я попробовала более пяти белых вин и в конце концов остановила свой выбор на вине из Дорно[35], малоизвестном за пределами страны, но с тонким и землистым послевкусием, которое хорошо сочетается с мясом щуки. А масло! Как непросто было его найти, полужирное, сделанное из молока коров, откормленных отборным клевером. А мои двадцать маленьких луковичек! Все думают, что можно положить совершенно любой сорт лука в любое блюдо!
Она говорила лихорадочно, то и дело восстанавливая сбивающееся дыхание, в то время как Доден с набитым ртом сосредоточил все свое внимание и все свои вкусовые способности на поисках подтверждения ее слов, увлекающих его все глубже и глубже в мир изысков, который даже он, Доден-Буффан, не исследовал полностью. На него было поистине приятно смотреть, и его сладострастное величие в этот момент смутило бы любую женщину, даже ту, которая не была влюблена ни в него, ни в его славу. Он был охвачен эмоциями и удивлением, ибо обнаружил блестящее мастерство там, где надеялся найти лишь любительский талант, и его эпикурейский характер вспыхнул с еще большей силой: страсть в его глазах заставила их засиять словно два черных опала, чувственное раздувание ноздрей только подчеркнуло форму его носа, трепет губ возвещал о таинственной жизни, линии щек под белыми бакенбардами и изгибы лба приобрели царственное величие.
Полин снова посмотрела на него с нежностью, преисполненная гордости от того, что смогла задеть душу прославленного гурмэ. Полузакрыв глаза, потупившись, по-детски приблизив свои губы совсем близко к его губам, она прошептала:
– По-прежнему довольны?
Додену-Буффану оставалось только запечатлеть пылкий поцелуй, который избавил его от необходимости отвечать. И сладкий вкус анжуйского вина надолго скрепил их медленный и глубокий поцелуй, которым теперь наслаждались оба гурмана, словно два поэта, одновременно обретшие небесное вдохновение и теперь выражавшие его через свои жесты.
В любви Доден-Буффан всегда действовал стремительно. Пути его романов неизменно сходились в одной точке, где одни и те же предварительные ласки безошибочно подходили маркизе и камеристке, мещанке и крестьянке. К этой точке можно было идти двадцатью различными дорогами, но финальный натиск неизменно проходил в темпе гонки. Становилось очевидно, что развязка близка и что спустя всего несколько мгновений величайший мэтр, как и любой другой мужчина, наконец овладеет своей музой. Но внезапно они оба остановились.
– Боже, утята! – вскрикнули они одним и тем же
