Бунт - Владислав Реймонт
Лес еще долго горел в ночи, и все более густой дым покрывал землю удушающим облаком.
Едва они успели встретиться утром в разоренной лачуге, как снова поднялся шум.
Несколько десятков сильных бурых овчарок гнали перед собой нескольких двуногих, безумно воющих нечеловеческими голосами.
– Люди! Господи помилуй, это люди! – зашелся Немой, мертвея от ужаса.
– В лесах от жары скрывались матери с ягнятами – они погибли; клячи с жеребятами – погибли; коровы и свиньи с потомством – погибли. Это они развели огонь, который пожрал всех, а в нас, защитников, они били своими молниями. И много наших пало. Мы требуем мести. Мести! – горестно завыли овчарки.
– И почему вы им еще не отомстили? – нетерпеливо заскулил Рекс.
– Нам было приказано сторожить и отгонять врагов, а твое дело – судить, наш правитель и господин.
Люди, почти голые, покрытые копотью пожара, истекающие кровью, в полубессознательном состоянии, смотрели прямо перед собой, не ожидая ничего, кроме дальнейших мучений и смерти.
– Залезайте на деревья! – залепетал вдруг Немой, тронутый их видом.
Те не понимали, обводя взглядом толпу теснящихся вокруг них животных.
Хромой появился весь в мыле, слюна текла с его морды, в глазах искрились зеленые огоньки.
– Расправься с ними по-своему! – приказал Рекс.
Хромой провыл боевой клич, овчарки отступили в сторону, и образовалась пустая площадка, посередине которой оказалась кучка людей. Они начали перешептываться, их глаза забегали, все больше присматриваясь к растущим за домом высоким липам, но прежде чем они решились на что-либо, задрожала земля и стая разгоряченных волков бросилась на них.
Небо пронзил душераздирающий крик, и через минуту от людей остались лишь окровавленные останки.
– Ты сказал им залезть на деревья! – грозно проворчал Рекс, когда они остались одни.
Парень вперил в пса бесстрашные голубые глаза, одновременно вынув длинный острый нож.
– Ты идешь с нами, а хочешь помогать врагам?
– За что ты велел волкам задрать их? – Голос Немого был полон негодования.
– Ты слышал за что! Они могли спастись! Не смотри на меня! – Рекс приготовился к прыжку.
– Ты такая же бешеная скотина, как и Хромой! – взорвался парень и скрылся в избе под периной. Здесь Кручек попытался было успокоить его дружеским лизанием, но от пинка тут же слетел на землю, а Немой, закопавшись поглубже в постель, разразился судорожным плачем. Он оплакивал людей. В нем проснулась душа, и человеческие несчастья растревожили его сердце. И хотя люди ценили его меньше, чем его друга Кручека, он почувствовал в палачах своих собратьев. Ранее он не признавал, что между ними есть что-то общее. Родила его какая-то пьяная случайность, подлость подбросила к усадебной кухне, а вынянчили нужда, невзгоды и презрение.
Каждый пинал и обижал это уродливое, отвратительное и безобразное создание: лицом он напоминал бульдога, ноги имел кривые, рыжая шерсть покрывала его вздутую, словно тыква, голову, руки по-обезьяньи касались земли, вместо человеческого голоса он издавал лягушачье кваканье, и лишь глаза его были удивительной красоты – голубые, лучистые и умные. Сброшенный на самое дно, к дворовым животным, он сжился и сроднился с ними, как с семьей. Они охотно уступали ему первенство, признавая его превосходство над собой. И лишь во время этого путешествия вместе с ними он почувствовал свою чужеродность и даже враждебность. И на Рекса он смотрел уже совсем другими глазами, с высоты человеческих рассуждений. Так забрезжила в нем мысль о побеге.
– Пойми, люди нам мешают. – Рекс просунул голову в избу. – Так что мы должны их уничтожать.
– Ты еще будешь молить нищих бродяг о куске хлеба, собачий ты царь.
– Почему ты не остался дома вместе с ослом? Вы были бы друг для друга отличной компанией.
– Правду говорят, что кто с сечкой поведется, того свиньи сожрут, – ответил парень жалобно.
– Заберись на дерево и посмотри, не жгут ли леса там, впереди. Оттуда разлетаются птицы и несет гарью, – приказал пес.
– Пошли ворон, пусть они посмотрят, – упирался Немой, все же выбираясь из постели.
– Быстрее, человеческое отродье, пока я добрый! – нетерпеливо прорычал Рекс.
Парень, словно белка, вскарабкался на самое высокое дерево, а так как зрение у него было как у ястреба и видел он на несколько миль вокруг, то Немой сразу же прокричал:
– Горит лес, огонь движется в нашу сторону, но до нас не дойдет, ему помешают широкие болота.
– Надо будет обойти стороной. Что там, за лесом?
– Все желтое – может, песок, а может, поля – и много холмов.
– Не проболтайся никому про этот огонь; стада пугаются всего подряд, а дорога наша еще далека.
– Когда отправляемся? – Немой спустился с дерева на землю.
– Журавли должны провести нас через горы, они могут появиться в любой момент.
– Через пару дней здесь все будет сожрано на корню. С дерева видно лишь затоптанные поля и грязь вместо воды в реках и прудах. До гор мы доберемся и без журавлей.
– Я побегу осмотреть пастбища. – И пес отправился в путь в окружении крупных овчарок.
А Немой свистом подозвал Кручека и пошел слоняться по городку, в котором они остановились. Белые дома, видневшиеся посреди садов, иногда двухэтажные, в окружении цветов, стояли пустые, без окон и дверей, здесь и там – с пробитыми стенами, поломанной утварью, изгаженные волками, псами и свиньями и совершенно разграбленные. От садов остались лишь поломанные стволы, а от огородов – голая, вытоптанная земля. Стаи испуганных голубей перелетали с места на место – по красным крышам и большим придорожным деревьям.
Немой, вооружившись найденным топором, принялся взламывать запертую кладовую, шкафы и погреб, где нашел столько самого разного пропитания, что хватило для целой своры, созванной Кручеком. Псы с особой охотой накинулись на хлеб и сало.
– Наскучило вам уже сырое мясо и горячая кровь! – подшучивал парень, примеряя найденные ботинки. Это были первые ботинки в его жизни – Немой погладил их, поцеловал и с радостно бьющимся сердцем натянул на ноги. Затем он нашел какую-то красную одежку, как раз по своему росту и фигуре, и, стянув с себя холщовые портки и рубаху, нарядился и присвистнул.
– Ты похож на барского щенка, – про-лаял Кручек, обнюхивая его со всех сторон.
– А что, я хуже, что ли! – надменно проквакал Немой, рассматривая себя в зеркале. – Ты ли это, Ублюдок? А может, это барчук Найденыш? А может, кто-то из господ Уродов? – припоминал он свои прозвища, кривляясь перед зеркалом, не в силах узнать себя в этом прекрасно одетом в красное человеке в новых ботинках. – А может, это Немой собственной персоной? – Он будто сверял свои движения с тем, что видел в зеркале.
– Ха-ха-ха! Обезьяна! Ха-ха-ха! – засмеялся кто-то, будто из зеркальных
