Бунт - Владислав Реймонт
И плыли дальше неудержимой мощной волной.
Отчаявшиеся люди вышли против них с оружием, пытаясь пушками и ружьями сокрушить и остановить это страшное нашествие. Завязался неумолимый бой. Пушки гремели весь день, пропахивая в гуще стад длинные и глубокие борозды. Ружейные залпы сыпались плотным смертоносным градом. Дым закрыл землю и солнце. Стоны умирающих возносились к небу. Возникла сумятица: дым, бесконечные молнии ревущих, словно громы, выстрелов, душераздирающие крики и рев затерявшихся в переполохе были настолько ужасающими, что животные стали останавливаться, отступать, сбиваться и топтать друг друга. Трупы все плотнее застилали землю, все прицельнее стреляли пушки, и отряд каких-то здоровяков рубил все вокруг своими огромными топорами.
Тогда Рекс на вороном жеребце, вихрем пролетая над полем боя, завыл дикую песнь смерти или победы. Ответом ему был потрясающий рев воодушевления и ненависти, и через минуту сдвинувшиеся стеной фаланги – глухие, слепые и разъяренные – обрушились на людей.
Оставшиеся враги бежали в беспорядке и суматохе, скрываясь на деревьях, в горах, прячась в укрепленных городах. Все человечество было охвачено безнадежным отчаянием.
Победоносные стада, измученные страхом и тревогами битвы, разлеглись на поле боя, равнодушные и глухие к предсмертным хрипам и реву умирающих. Лишь небольшие группы быков, свиней, волков и псов раздирали встреченных людей, терзая их с невиданным бешенством. На целые мили вокруг, насколько хватало глаз, виднелись рогатые головы, рыла, гривы и беспокойные хвосты, а меж ними тянулись такие же необозримые груды и насыпи из трупов, раненых и умирающих. Страшное зрелище крови, стекающей в реки, пруды и озера, засыхающей на воздухе. Разодранные окровавленные лохмотья останков были разбросаны тут и там, втоптанные в обагренную кровью грязь. Перевернутые и еще горячие пушки лежали, словно мертвые акулы, в окружении разорванных на куски человеческих тел. Из этих завалов и ям, из зарослей, рвов и высокой травы, из руин домов время от времени восставали обезумевшие обрубки животных и людей и выли ужасающими мучительными голосами – голосами смерти.
У Немого замерло сердце, но он вдруг устыдился этого и залепетал:
– Слишком много падали, как солнце пригреет – смрад будет стоять на весь мир.
– Сейчас появятся могильщики. – Рекс поднял ухо к небу.
– Это что, градовые облака? Господи, вот это будет проливень! – испугался парень.
– Послушай, как звучат эти облака! – Пес навострил уши и наклонил голову.
Высоко из-под солнца, из этого летящего с сумасшедшей скоростью черного облака начал доноситься невнятный свистящий шум, будто бы голос усиливающейся с минуты на минуту бури, все отчетливее превращающийся в устрашающий птичий крик. Туча хищников клубилась над стадами, закрывая солнце расправленными крыльями. Кружась, словно подхваченные ураганом листья, туча стала распадаться и просвечивать щелями, из которых хлынули на землю дрожащие потоки орлов, стервятников, воронов, ворон и ястребов. Через минуту все поле боя накрылось комковатой пернатой крышей и наполнилось яростным криком. Без устали хлопали бесчисленные крылья, и бесчисленные когти и хищные клювы принялись неистово долбить, рвать, раздирать и пожирать.
Страх охватил стада, и сквозь шум крыльев и зловещий клекот начал прорываться испуганный рев, особенно громким было безутешное жалобное блеяние овец, в тревоге сбивавшихся плотной гурьбой. Нависла угроза всеобщей паники, которая могла разразиться в любую минуту, поскольку ненасытные клювы бросались наугад, не различая в толпе живых и убитых, так что уже не одна шкура обагрилась кровью и не одно рыло попыталось защититься от когтей.
Волкам с немалыми усилиями удалось на какое-то время спугнуть нападающих, чем воспользовался Рекс, уводя взволнованные стада на пару миль дальше, в еще не вытоптанную местность, полную пропитания, богатых деревень, зеленых лугов и серебристых потоков, к подножиям гор, еще далеких, но все более величественных своими возносящимися на фоне небесной синевы снежными вершинами.
– Подождем журавлей, они обещали провести нас через горы и дальше, на восток.
– Они появятся со дня на день, приближается время отлета, – бормотал Немой и, заняв какой-то покинутый дом, варил на большом огне еду для себя, Рекса и Кручека, неотлучного друга, который валялся в постели под огромной периной.
– Ну и кто победил? – прорычал Рекс, растягиваясь по-старому у очага. – И с людьми можно справиться! – хвастался он, грея бока.
– Каждая скотина сильнее человека – а вас так порубили, что ужас!
– Мы не ведем счет погибшим за свободу! – гордо прорычал пес.
– Наша судьба – погибнуть или победить! – заскулил Хромой, появившись на пороге.
– Ты отъелся в этих сражениях, как кабан. – Немой пнул его в жирное брюхо.
– Каждая власть кормится от своих подданных, – завыл волк, облизывая измазанную кровью морду.
– Каждый имеет право на счастье, – тявкнул Кручек, высовывая нос из-под перины. – Мы все равны! – И он вызывающе повел глазами.
– То есть я равен баранам? – закипел Хромой. – Так пусть кто-нибудь из них придет сюда и попробует меня сожрать – тогда я тебе поверю. Одни ученые ослы напридумывали сказок о равенстве и счастье, а другие ослы им поверили. Для тебя счастьем была кость, выброшенная из кухни, для коня – пучок клевера или полное корыто овса, а мне и стада жеребят было мало – так где же здесь равенство, визгун? Научился от своих хозяев брехать что попало. Не понимаешь, что и они по своим законам живут, что и для них имеет значение лишь собственная жизнь.
– Кто родился, то должен и умереть, а остальное – пустая болтовня, – презрительно прорычал Рекс, принимаясь за миску мяса с картошкой, которую поставил перед ним Немой.
– Больно уж здесь человеческим духо смердит! – отряхнулся Хромой, выходя из дома.
– Он верит лишь в свои клыки и когти, – пробормотал парень, принимаясь за еду.
Кручек покорно ждал, когда ему достанутся объедки, а когда все поели, их сморил глубокий сон.
Настала ночь, но спали они недолго – вскоре раздался ужасающий рев и вопль.
Рекс вскочил на ноги, все небо обагрилось заревом пожара, и испуганные стада разбегались во все стороны. Горел огромный лес, клубы дыма поднимались над ними черными сгустками. Деревья горели как факелы, воздух дрожал от их треска.
Целые отары овец с глупым пронзительным блеянием обступали пламя. Вопили кони.
– Хотят из нас шкварок нажарить, – решил Немой, продирая глаза. – Человеческое отребье, так вот как они защищаются и нападают! Они нам еще не раз бока
