Давай никому не скажем
Обернув вокруг тела белую в мелкие синие васильки простынь, дожидалась, когда он докурит на балконе.
Наверное, я сошла с ума, раз допустила все это. Чокнутая, совершенно чокнутая! Но как же сладко поддаваться порыву...
Вдруг, словно черная туча, мысли заволокло липким необоснованным страхом.
А что, если после близости его интерес угаснет? Он молод, красив, у него масса таких же молоденьких симпатичных поклонниц. Без груза прошлого, материальных проблем, без довеска в виде матери-алкоголички. Легкие и не обремененные ничем девчонки-ровесницы, с которыми он может в открытую ходить в кино и на дискотеки, знакомить с друзьями, спокойно приводить в свой дом. А со мной он только и делает, что решает мои проблемы. Сомнительно, что такой балласт может быть кому-то в радость. Рано или поздно ему все это надоест.
Я ужасно злилась, что накрутила себя и тем самым все испортила, но не думать теперь об этом просто не могла.
Поднявшись, быстро скинула простынь и вытянула из шифоньера первую попавшуюся свободную футболку. Та едва прикрывала бедра, и, как назло, нижнее белье куда-то запропастилось...
Наклонилась, шаря рукой по пыльному паркету под кроватью.
— Вот это да, — Ян стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди.
— Господи, ты меня напугал! — вскочила, прижимая к груди найденный бюстгальтер.
— Ты куда-то уходишь? — нахмурившись, вошел в спальню и сел на край кровати.
— Я… хочу принять ванну... — глаза предательски забегали.
Он сидел в один джинсах, обнаженный по пояс. Незастегнутая пряжка ремня позвякивала от каждого движения, и осознание того, что под джинсами у него сейчас ничего нет, мешало сосредоточиться, уводя мысли куда-то ниже этого самого пояса.
— Что-то случилось? — нахмурился, проводя пятерней по короткому «ежику».
— Нет, ничего. Просто время позднее, тебе, наверное, пора... Завтра рано вставать...
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
Нет! Нет! Меньше всего на свете!
— Мы же не можем выйти утром вместе, сам понимаешь... Да и твоя мама сильно огорчится, если ты не вернешься домой. У тебя сегодня день рождения...
Он встал с кровати и, подойдя вплотную, провел ладонью по моим волосам, щекам, коснулся большим пальцем нижней губы. Ватные ноги еле держали, мысли поплыли, внизу живота томительно заныло.
— Все хорошо! Что бы там себе сейчас не придумала — это не так. Я хочу быть с тобой, и мы будем вместе, — приподняв мой подбородок, легко коснулся губами краешка моих губ, щеки, шеи.
Стало стыдно за свои недавние мысли. Не возраст делает мужчину мужчиной, а его внутренняя зрелость, его поступки. Ян не из тех, кто бросает слова на ветер.
Провожала я его с почти легким сердцем. До боли в глазах вглядывалась в исчезающей в черноте ночи силуэт и потом еще долго стояла на балконе, размышляя о том, что ждет нас дальше.
Он сказал, что все будет хорошо. И я ему поверила. Рядом с ним иначе быть просто не может.
Сегодня мы рука об руку прошли Рубикон, и только от нас зависит, что будет дальше.
