Хладная рать - Анастасия Командор
Дружина поднялась с мест, готовая исполнить приказ княгини. Поднялась и охрана купца. Земовит оглядел всех быстрым взглядом, подумал миг и поднялся, а на лице его ярость превратилась в угрозу.
— Я вернусь. Скоро. Покажу тебе то, от чего ты только что отказалась.
— Уволь, — усмехнулась Мера. — Нет охоты глядеть на твое вялое достоинство.
Земовит дернулся было в ее сторону, но Булат в мгновение ока обнажил меч и выставил его между Мерой и купцом. Подтянулись и остальные. Как ни посмотри, перевес был на стороне княгини. Земовит в последний раз одарил Меру гневным взглядом, в котором было обещание, развернулся на пятках и покинул хоромы, грохнув дверью.
Едва все стихло, послышался дружный вздох облегчения. Булат убрал меч в ножны, угрюмо проворчал что-то и потянулся к кувшину с медом. Возгарь поднялся со скамьи, на лице его было выражение неодобрения.
— Умеешь же ты заводить союзников, княгиня, — кисло протянул он. — Что если и правда он подойдёт со своим войском к нашим границам?
— Думаешь, он смотрелся бы на этом месте лучше меня?
Возгарь пожевал губы, помедлил немного, прежде чем тихо, сокрушенно ответить:
— Похоже, в последнее время никому больше нет дела до того, что я думаю.
Боярин вышел, коротко поклонившись. Мера хорошо понимала его негодование — она и сама себя уже обругала мысленно за несдержанность. Однако как же приятно было высмеять Земовита прилюдно! Прежде Мера ничего подобного не позволяла себе. Возможно, это сказались усталость и напряжение последних дней — седмиц даже, — а ещё постоянное, хоть и скрытое пренебрежение, с которым приходилось сталкиваться ежедневно. Можно было смириться. Снова. Но Мера уже устала мириться.
Жестом она отпустила мнущихся в ожидании воинов. Когда дверь за последним закрылась, подошел Булат. Он неловко протянул руку, чтобы похлопать ее по плечу, но передумал и просто кивнул:
— Ты правильно сделала. Такой князь нам ни к чему, — и тоже двинулся к выходу.
За столом остался только Ратмир. Он разлил мед по двум чашам, одну подал Мере, и сам подсел поближе. Сквозь напряжение на его лице проступила робкая улыбка.
— Ну даёшь! Я едва удержался от смеха.
— Надо было послушать Возгаря… — вздохнула Мера и сделала пару глотков меда. Напиток теплом растекся внутри, обещая скоро приглушить тревоги.
— Брось, Возгарь просто слишком труслив и привык терпеть всякое от бояр Белозема. Это не значит, что и ты должна терпеть. — Ратмир помолчал немного и спросил: — Почему ты отказала ему? Я не осуждаю, самому он показался неприятным: слишком вспыльчивый, горделивый и какой-то мутный. Но его войско, да и все прочее, что он предлагал, решило бы сразу половину проблем.
— Человек, которого заботят лишь собственные интересы, никогда не станет хорошим правителем. Не будет думать о народе в первую очередь. А я бы для своих людей такой участи не хотела, — не покривив душой ответила Мера. Умолчала лишь о том, что хотела бы и для себя совсем другой участи.
— Но главной ведь осталась бы ты.
— Именно. А такие люди, как Земовит, не терпят разделения власти. Даже при первой встрече, в чужом присутствии он не выказал мне должного уважения. Что будет после свадьбы? Потерпит рядом с собой пару лет, пока не укрепится его власть, пока не подомнет под себя знать — а потом найдут меня в речке с камнем на шее.
— Мрачные мысли у тебя, княгиня, — улыбнулся гридин. — Так ведь про каждого потенциального жениха подумать можно.
— Да. Но если я буду знать, что княжество останется в надёжных руках, то и умереть не так страшно, — равнодушно бросила Мера.
— Ты… правда так думаешь?
— Это шутка. Разумеется, за свою жизнь я буду бороться.
Глава 16. Темный ритуал
После такого насыщенного переживаниями дня даже выпитый мед не помогал заснуть. Мера глядела в потолок, укутавшись покрывалом, и слушала, как воет ветер за окнами и как перелаиваются собаки.
Угроза купца, пусть тот и не высказал её прямо, вызывала беспокойство. Реши он и впрямь пригнать свое войско в Калинов Яр, защититься будет нечем. Деревушки, разбросанные тут и там в полудне пути друг от друга, станут лёгкой добычей. После их разорения Мера ни оброк собрать не сможет, ни те две тысячи ратников, что требует великий князь. А уж если Земовит решит вдруг брать саму крепость — тогда княгине вряд ли придется беспокоиться о выполнении обязательств перед Далибором. Единственный союзник, князь Пересвет, приходящийся Мере родным дядей, находился сейчас в похожем положении: тоже потерял множество воинов и тоже ломал голову над тем, откуда бы взять новых. Может, он и согласился бы отправить к Мере пару десятков ратников при возникновении угрозы, но это не поможет против сотен Земовита. И где он только набрал войско?..
Но даже и без вспыльчивого купца проблем хватало. Нечисть, еженощно досаждающая крестьянам. Недовольство, которое потихоньку возрастало после известий о повышении налогов. Да и от бояр Златомира и Торчина, которых Мера отправила от своего имени на переговоры с соседями, тоже пока хороших вестей не приходило.
Хотелось выть от отчаяния. Что бы ни делала Мера, этого оказывалось недостаточно. Да и что она могла? Она поручила холопам потихоньку распродавать украшения и платья — так тех денег не хватит, чтобы доложить недостающее к оброку великого князя и не поднимать налогов хотя бы год. Как ни крути, поднять все равно придется. Она поручила жрецам проверить защиту на окраинах — оказалось, что и обереги не могут считаться надёжной преградой для нечисти. Она отправила часть дружины по деревням искать добровольцев — тех было ничтожно мало, да и то все юнцы зелёные, которых в прошлом году не стали забирать.
Кажется, с каждым днём положение ее становилось лишь хуже, и как справиться со всеми навалившимися вдруг проблемами, как защитить народ и родное княжество, она не имела понятия.
Разве что…
Мера поднялась на постели, сердце гулко застучало от пришедшей вдруг мысли. Она глубоко вдохнула и выдохнула пару раз прежде чем робко позвать:
— Эй? Навий дух, нечисть, или кто бы ты ни был.
Но никто не откликнулся, тьма вокруг осталась неподвижной, и не было того холодящего кожу ощущения чьего-то присутствия, какое обычно приходило вместе с ночным гостем. Мера проглотила подступивший к горлу ком и тихо прошептала:
— Я… кажется… в отчаянии…
Слова давались с трудом. Обретя форму, они словно стали более реальными, чем
