Вихрь - Йожеф Дарваш
Глава двенадцатая
Девушка сидела свернувшись калачиком в углу дивана. Одной рукой она оперлась на подушечку в васильковой бархатной наволочке, в другой держала книгу под торшером с желтым абажуром. Позади нее на стене висел мягкий велюровый ковер синего цвета. Длинные светлые волосы мягкой волной спадали ей на плечи. Девушка так хорошо вписывалась в обстановку комнаты, будто находилась в ней не одну неделю, с начала учебного года в институте, а с раннего детства.
Она очень быстро привыкла к Будапешту, легко и быстро вошла в ритм столичной жизни. Правда, здесь, в вилле, расположенной на холме Роз, было довольно тихо, не то что в суетливом и суматошном Пеште.
Бедная мать! Как горько она плакала, когда нужно было выпускать из своего гнезда младшую дочь! Несколько успокаивало ее только то, что она будет жить у Элека, который, конечно, позаботится о сестренке.
Осторожно, словно крадучись, в комнату вошел Элек Варью.
— Не помешал тебе? — спросил он сестру и, наклонившись над ней, заглянул в книгу: — Что это? Учебный год только начался, а ты уже зубришь?
— История музыки, — ответила девушка, не отрываясь от книги в голубом переплете.
— Вот это да! Вчера ты интересовалась метанием диска, сегодня — музыкой. Ну и переходы!
— Мне это интересно.
— История музыки?
— И это тоже!
Брат недоуменно пожал плечами, ему были непонятны эти увлечения сестры. Оглянувшись на дверь, он нагнулся над ней и тихо спросил:
— Ты вчера ничего не заметила?
Девушка сделала вид, будто не поняла вопроса.
— Ну, ты знаешь, догадываешься? — Брат многозначительно подмигнул.
— Что я знаю?
— Не заметила… между ними чего-нибудь такого?..
— Между кем?
— Не притворяйся. Это было так очевидно. Ты не могла не заметить.
— Ты с ума сошел!
Чувствуя, что побледнела, она решила читать дальше, но буквы танцевали у нее перед глазами.
— Он же весь вечер тут околачивался! — Глаза у Элека стали колючими, злыми. — Вот она, ваша женская солидарность, в чем проявляется! — Он повысил голос-Хорошенькое дело! Для тебя честь старшего брата ничего не стоит! Ничего!
— Ты хочешь, чтобы все кругом защищали твою честь?
— Кстати, если тебе не известно, я хотел тебя за него выдать замуж.
— Мужа себе, если позволишь, я как-нибудь сама найду.
— Ну, ну! А что, разве он тебе не нравится!
Девушка молчала.
— Хотел бы я только знать, чем он вам так нравится? Что вы в нем нашли?
— Если ты не прекратишь этот нелепый разговор, я в тебя чем-нибудь запущу.
Варью замолчал. В соседней комнате послышались быстрые шаги. Они приближались к двери.
«Наверное, это Ольга», — подумал Элек Варью и, подняв палец к губам, прошептал:
— Все это между нами!
— За кого ты меня принимаешь? Ну, скажи, за кого?
— Хорошо, хорошо, только, пожалуйста, не злись. — И он еще раз прижал палец к губам, давая этим понять, что не нужно шуметь.
Из соседней комнаты было слышно, как Ольга что-то убирала: звякнула металлическая сигаретница, затем раздался глухой стук керамической пепельницы.
На маленьком столике лежало несколько страниц, отпечатанных на машинке.
«Что это такое?» — подумала она и начала читать первую страницу. Прочитав всего три предложения, она уже знала, что это очередная речь, которую директор произнесет на очередном собрании. Она небрежно положила листки обратно на стол, так, как они лежали до этого.
Ольга не повернулась даже тогда, когда муж вошел в комнату: просто сделала вид, что не заметила его. Несколько мгновений неподвижно стояла у столика, затем начала приводить в порядок лежавшие на нем вещи.
Элек Варью подождал немного, слегка покашлял, а затем спросил:
— Ты сегодня рано домой пришла?
— Да, рано, — ответила она и замолчала.
Она начала перетирать различные кружки и вазочки, стоявшие на полке. В руках у нее была маленькая пузатая вазочка зеленого цвета. Неожиданно Ольга повернулась к мужу и спросила:
— Скажи мне, каких ты, собственно говоря, придерживаешься политических убеждений?
— Что это тебе в голову пришло? — остолбенел Варью.
— Да вот пришло. — Ольга вытерла пыль с полки и поставила вазочку на место.
— Может, кто-то просил тебя поинтересоваться этим у меня? Подкапываетесь под меня?
— Этот «кто-то» — моя собственная совесть.
— Что ты опять против меня имеешь? Что за беда случилась?
— Беда старая.
— Старая, старая!..
— Я прочла твою новую речь. Хороша, ничего не скажешь!
Элек вытащил руки из карманов и, загибая длинные дрожащие пальцы, начал перечислять:
— Из-за меня еще никого не посадили, я никого еще никогда не…
— Нет, ты еще никого никогда…
— Все, что мне поручали, я всегда честно выполнял, всегда знал свои обязанности.
— Всегда, всегда! Что верно, то верно. Свои обязанности ты всегда знал. — Голос у Ольги был такой, что нельзя было понять, насмехается она или же одобряет.
— Чего же ты еще от меня хочешь?
— У тебя всегда все рассчитано. Но иногда тебя твоя арифметика подводит.
Она подошла к книжному шкафу и начала перетирать безделушки, стоящие перед книгами. Когда она потянулась за самыми верхними, муж засмотрелся на нее: спина у нее прогнулась, вязаная блузка цикламенового цвета обтянула грудь, стройные ноги, казалось, стали еще стройнее.
— Вот увидишь, я тебя как-нибудь убью, — сказал Элек как бы шутя.
— Для этого ты слишком труслив.
Элек ничего не сказал на это. Подойдя к серванту, он достал бутылку с джином, с верхней полки — две рюмки, наполнил их.
— Извольте! — Одну рюмку он подвинул жене.
Ольга, не чокнувшись, одним движением опрокинула содержимое рюмки в рот.
Элек некоторое время держал свою рюмку в руке, затем сказал:
— За примирение. — И выпил. — Не сердись на меня! — попросил он Ольгу.
— Я не сержусь.
— Тогда давай выпьем еще.
— Спасибо, с меня и этого довольно.
— Тогда и я пить не стану. — Он поставил бутылку на место, рюмки он тоже поставил на полку.
— Не ставь грязные рюмки туда, — сказала Ольга.
— Ты права. — Элек снял рюмки и отнес их в кухню.
— Вот так-то лучше, — сказал он, вернувшись. — Разве не лучше мир, чем скандал?
— Лучше, конечно, но только так ничего не решится.
— А что должно решиться? Должна разрядиться напряженная международная обстановка?
— Хотя бы и она.
— Вот в этом-то и заключается твоя самая большая ошибка: ты всегда хочешь что-нибудь решать. — Он подошел к жене. — Пусть все идет своим ходом, все решится само по себе, по крайней мере самое важное, а остальное не имеет значения.
— У каждого человека есть свое важное дело.
— Важно одно: не нужно портить себе жизнь. Это самое важное.
— Этому ты
