Зеленые мили - Елена «Ловец» Залесская
Раздается шелест гравия под тяжелой поступью. Надежда вспыхивает и гаснет: не он. Его размашистую, чуть прихрамывающую походку ни с чем не спутаешь. Кто-то другой, засланный казачок, пришел с белым флагом. Оглядываюсь — так и есть, Кавказ.
— Поехали кофе пить.
— Грин прислал?
— Ну… да.
Желание кофе сильнее обиды. Садимся в машину и едем в город. По дороге звонит Аид, сбежавший из госпиталя. Рана небольшая. Осколок прошил плечо и добавил еще один шрам к богатой россыпи на его теле. Есть и хорошие новости. Говорим какое-то время. Он редко о чем-то меня спрашивает. Высылает контент для канала.
Кладу трубку. Кавказ молчит.
— Ты явно что-то хочешь спросить?
— Ну не то чтобы… Но у вас какие-то движения до этой поездки были с Грином?
— Будем считать, что ты не спрашивал.
В городе паркуемся у танка. Берем кофе с собой, чуть прогуливаемся и назад. По дороге заезжаем к памятнику героям Великой Отечественной войны. На горе танк, под горой — церковь. Символично тут все.
Дома Грин явно принял какое-то решение. Вал сидит и тихо улыбается себе под нос.
— Собирайся. В 20.00 выезжаем, чтобы до комендантского часа пройти ноль. Ты будешь спать до Краснодара. Лучше бы и сейчас тоже…
— Ты все-таки решил ехать со мной?
— Не заставляй меня об этом тут же пожалеть.
В душе поют соловьи, в животе танцуют бабочки. Свои сидора собираю за 10 минут. Настроение у всех приподнятое. Через 5 дней Новый год, что-то очень сильно поменялось, и мы — часть этих великих перемен.
— Приедешь летом уже к нам в Одессу, — шутят парни, — а так еще зимой увидимся, вернемся, в отпуск съездим, и приедете в конце января снова. Полка у тебя есть, диван есть. Ключи мы вам дали, приезжайте, как соберетесь.
Выходим к машине. Грин почти незаметным жестом делает Кавказу какой-то знак. Тот наклоняется и с фонарем изучает дно машины.
— Да ладно?
— Накладно. Лучше перебдеть, чем мало ли.
Обнимаю парней и уезжаем в ночь.
Я еду и понимаю, что за неделю в моей голове не было ни одной мысли. Ни одного плана на будущее. Война отлично справляется с тем, с чем не справятся ашрамы и медитации, — возвращает тебя в здесь и сейчас, показывая, что «там» и «потом» ничего нет. А значит, нет необходимости строить планы и жить в будущем, которое еще не наступило. Есть только миг — называется жизнь. Заземление 100lvl. Рекомендуется всем страдающим, сомневающимся, реактивным, депрессующим, либеральным, турбопатриотичным. Здесь слов-то таких не знают. Парни воюют, живут, смеются. Делают свое дело, и делают его лучше всех. Ждут приказа, исполняют, возвращаются, и так до следующего раза. Никаких эмоциональных перегибов. Делай дело. И делай его хорошо.
У моего бывшего мужа была отличная любимая фраза: «Весна покажет, кто где срал». Кто где — показывает война, я немного переиначила базу. Она обнажает и вытаскивает на свет все, что человек был бы рад спрятать сам от себя. У кого-то это страх и ненависть, а кто-то находит внутри мир и любовь. Война избавляет от любых иллюзий, оставляя тебя один на один с фактами. Война учит уважать выбор другого человека. Я, истерившая весь октябрь, вдруг приняла и начала уважать выбор другого пойти в самое пекло. Даже когда пришла новость о ранении Аида, было в разы не так страшно, как если бы я была на протесте. Война укрепляет веру. Во что бы и кого бы ты ни верил. Заодно проверяешь, в кого и во что, собственно, веришь.
«Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы все на голове сочтены»
(Евангелие от Матфея).
В пути Грин заметно повеселел.
— Ну что притихла? Ставь музыку. Вот ты, например, знаешь, как сделать человеку хорошо?
— Сделай ему плохо, а потом верни, как было.
— Да… лучше молчи.
Заведи козу, выгони козу. И тысяча и один иной способ понять, что твои лучшие условия игры — здесь и сейчас. Здесь и сейчас у тебя на руках флеш-рояль. Даже если кажется, что эта игра уже идет на пороге преисподней. Пока я все это додумываю вслед за вопросом, Грин задает следующий.
— Что, например, обладает самой большой разрушительной силой в отношениях людей?
— Ложь.
— Лена, ты ку-ку? Все врут. И все мужики — козлы.
— И много ты знаешь крепких долгосрочных отношений? Вот любых? И не внушай мне про козлов. Какая шла — такой и подошел. А я, например, не коза.
Какое-то время мы молчим.
— А почему ложь?
— С нее все начинается. Человек врет сначала себе. Потом другому. И оба знают об этой лжи. И оба ее покрывают.
— И откуда знает тот, кому лгут?
— Интуиция. Или — душа, душа всегда чувствует фальшь.
— Хрень какая-то. Вечно тебя несет куда-то.
— Ни фига. Дьявол всегда в мелочах.
Что-то исчезает — слова, жесты. Тепло из голоса. Смайлик из переписки. Касание руки. Тебя «забывают» позвать на кофе, поздравить с днем рождения. И всегда находятся абсолютно правдоподобные, железобетонно надежные аргументы, почему это — чистая случайность.
— И что, допустим, с этим делать? Ну вот мне врут — и?
— Что хочешь.
— …?
— Только ты знаешь, зачем тебе ложь и где твои пределы.
Мы снова молчим.
Два взрослых ребенка, играющие каждый в свои придуманные игрушки. И мы оба играем в войну, потому что если серьезно — можно сойти с ума. Только я играю в нее как в трансформер: о, это страх. Он будет каналом. Это отчаяние. Оно станет творчеством. Текстом, стихом. Постом. Усталость? Просто подбиваю списки нужного, конкурс придумала и читаю чат. Я алхимик. С помощью любви превращаю в золото все.
Грин играет в войну тяжеловесно, с полной отдачей. Запретив себе все, кроме партии, которая длится уже больше двадцати лет. И на красное было поставлено имение, а выпало — зеро. Он тоже алхимик. Темная сила, превращающая в битву и сопротивление все, к чему прикасается.
