Наглое игнорирование. Другая повесть - Николай Берг
Как всегда, на новом рубеже, да еще и перед атакой, у командира роты сто забот и тысяча проблем. Еще впридачу войска уплотнили для первого рывка, и теперь танки стояли не за пехотой, как положено, а прямо на позициях «древесных лягушек». Мало того, еще и зенитчики встали в боевые порядки, все зенитки-самоходы прибыли усилением. Как раз неподалеку от танка Гаманна стучали лопатами птенчики Геринга, копая капонир для своего полугусеничного тягача с 37-миллиметровой зениткой.
Командир роты танкогренадеров был новеньким, а командир батареи зениток – не слишком знакомым гауптштурмфюреру, но общий язык нашли быстро. Наладили взаимодействие, прикинули ориентиры, договорились о связи. Гаманн помог пехотинцам пулеметными лентами (с доставкой всего необходимого не только у танкистов возникли проблемы, а накопленные хомяковатым старшиной роты излишки эти не слишком были нужны, расход патронов к пулеметам у танкистов был пока невелик, вот снарядов не хватало катастрофически). Ответно лягушки помогли танкистам прикопать своих чудищ.
Когда гауптштурмфюрер вернулся к своему танку, там уже все было в порядке. Наводчик Шаттерхенд, прозванный так за точную стрельбу, бдил, танк стоял в русском орудийном дворике, для утреннего наступления все было готово, остальной экипаж дрых в выкопанном окопе под брюхом танка.
Гаманн с намеком потопал сапогом по грунту, вопросительно глянул на подчиненного.
– Проверено, чифтен, просадки не будет, парней брюхом не придавит, – доложил заряжающий со своим резким американским акцентом. Гаманн никак не мог к нему привыкнуть, просто резало уши. Но этот малый, приехавший из американской глубинки по зову фюрера, собиравшего перед войной всех немцев в Рейх, был отличным специалистом, метким стрелком и надежным товарищем. И да, после того, как в прошлом году чуть не задавило экипажи трех танков из-за того, что в раскисшем от дождя грунте гусеницы провалились и чуть не прихлопнуло днищами спящих под машинами людей, в роте Гаманна на это обстоятельство – плотность земли под танком – обращали внимание.
Толковый малый ухитрился на спиртовке сварить кофе, и командир роты с наслаждением принял в ладони кружку с горячим ароматным напитком. Своего ординарца у Гаманна не было уже пару месяцев, и эту роль добровольно взял на себя бывший американец, делая эту работу легко и с удовольствием.
– Увы, чифтен, это последнее кофе, – не без грусти сообщил наводчик.
– Ничего, завтра возьмем эту Похерофку, там колоссальные склады со всем нужным. Слышал от ребят из люфтваффе – здоровенная железнодорожная станция и множество пакгаузов. Будет славная добыча! – прихлебывая с удовольствием кофе, сказал Гаманн.
– Увы, чифтен, русские не пьют кофе. Они пьют водку и чай. Водка еще ладно, годна в брюхо, а английский отвар из травы… Не будет на складах этих кофе, я это чую, – печально напророчил Шаттерхенд[5].
– Не беда, пришлют по почте!
Наводчик хмыкнул. Да, последнее время посылки из дома не очень радовали. Табак и кофе присылали, ничего не скажешь, только качество почему-то стало гораздо хуже. Нет, не совсем эрзац, вроде кленовых листьев с никотином и жареных желудей, как в ту войну, но – ощутимо хуже. Пора заканчивать эту войну, чем дольше длится, тем все становится хуже.
Йухей, остался последний удар – завтра русская оборона рухнет окончательно и вот он – желанный оперативный простор, заваленные брошенной русской техникой обочины дорог, колонны унылых Иванов, бредущих в плен, и новые победы!
Правда, батальонный командир говорил, что у русских еще есть резервы и авиаразведка обнаружила скопления танков, но это уже не так тошно и гнусно, как проклятые окопы, набитые противотанковыми пушками, и чертовы мины под каждой травинкой! К русским танкам Гаманн относился без уважения. Более-менее серьезная машина – это их «Клим Ворошилов», хорошее орудие, неплохая броня. Но медленный и неповоротливый. А вся остальная машинерия Иванов… Нет, гауптштурмфюрер давно миновал время восторженности щенячьей и не был дуралеем из гитлерюгенда, он трезво оценивал врага, но здесь русским нечем крыть. Их Т–34 в целом весьма недурная машинка с отличной проходимостью, вполне сопоставима с Т–3, но уступает Т–4, а про легкие танки Иванов и говорить нечего. Двухместные черепашки Т–60 и Т–70, эта неистребимая саранча, опасны для пехоты, бесспорно, но против немецких танков… нет, это смешно. Командир роты даже поездил в захваченных советских машинках, он старался узнавать про врага все, что можно, это не раз помогало в бою – знание слабых мест, потому прекрасно понимал все превосходство немецкой техники. Паршивый обзор, командир танка выполняет, как и у французов, обязанности и командира, и наводчика, а в саранче – еще и заряжающего. А это сразу же дает преференции немецким экипажам – причем и в наблюдении за полем боя, и в точности стрельбы, и в скорострельности тоже. Уступают Иваны и по броне, да и в вооружении также. Что говорить про Пантер, Тигров и про остальной стальной зверинец. Стоит просто глянуть на тех же Носорогов, длина стволов которых больше, чем русские танки. Завтра русские будут опрокинуты!
– Разбуди Трюнделя, пусть он дежурит. Невыспавшийся заряжающий не так напакостит в деле, как невыспавшийся наводчик, – по-дружески, но с командирскими нотками велел подчиненному Гаманн.
Тот немедленно отправился исполнять приказание. А гауптштурмфюрер прикинул – все ли выполнил, что наметил? Получалось – что все и можно перехватить пока триста минут сна. Лезть под танк не хотелось, улегся на теплом брезенте, который услужливый Шаттерхенд помог расстелить у гусеницы. Пахло свежекопанной землей, духовитыми травами, которые тут вымахали мало не по пояс. Несколько раз танки перли по хлебным полям. Хорошие земли для Рейха! Немного мешал храп Пердуна, механика-водителя, которого наградили этим почетным прозвищем за неоднократные победы в неофициальных соревнованиях мехводов. Считалось, что если специалист по вождению танка сумеет сочетать точно свой пердеж с имитацией переключения скоростей, то в деле он так же будет хорош. Что-то в этом было – во всяком случае, Пердун заслуженно считался в роте лучшим водителем. Даже храп у него был с какими-то металлическими нотками. Некоторое время Гаманн раздумывал – а не поставить ли храпуна в караул, чтобы тот перестал изображать из себя тракторный двигатель на холостом ходу, но незаметно сам уснул.
Спал мертвым тяжелым сном. Вскинулся, когда уже светало, – подумал, что гроза, но это пожаловали Советы. Бомберы вываливали свой груз неподалеку. Земля вздрагивала, некоторое время ждал, что прилетит и в расположение роты, но – обошлось.
Соседи не удержались, потявкали из своей зенитки в небо. Вздохнул недовольно – демаскируют, недоумки. Опять проверил всех и вся. Рота
