Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
– Пуля в бедре, – сказала она, – сильно кровоточит. Ничего не видно.
Она вспорола штаны, кальсоны, как могла обработала в потемках рану и принялась туго бинтовать бедро.
– Глеб Матвеевич, где ваш дом? – спросил лейтенант.
– Пятый от школы.
– Кто в доме, есть ли кому за вами ухаживать?
– Моя старуха да два внука, школьники.
– На рассвете задворками мы отнесём вас в дом, а пока придётся лежать здесь, немцы рядом, могут услышать. Вы согласны?
– Куда мне деваться, буду терпеть.
– Вот и хорошо. Утром я удалю пулю, вам станет легче, – сказала Таня.
– Укройте меня каким-нибудь тряпьём.
Константин двинулся вдоль стены, ощупью отыскивая что-нибудь. Наткнулся на что-то мягкое. Оказалась старая изорванная телогрейка. Ею и укрыл раненого.
У барака раздалась немецкая речь, послышалось движение. Диверсанты прислушались, вскидывая оружие наизготовку. Лейтенант осторожно прошёл к калитке, всмотрелся. По подводам заскользил слабый луч фонаря. Услышал рядом дыхание Тани.
– Меняют и усиливают караул. Перетрусили. В окне по-прежнему горит керосинка. Осторожно возвращайся к Никите, если что – поддержишь нас огнём. Я двину за бойцами, будем снимать часовых.
– Костя, ничего не видно, – возразила Таня, – рискуешь.
– Темень – нам на руку. Подберемся к часовым на бросок кинжала.
Диверсанты бесшумно вернулись к лестнице, Таня осторожно поднялась и растворилась в кромешной темноте чердака. Лейтенант двинул через огороды недавно хоженым маршрутом к школе, где засели его ребята.
Белухин вернулся с бойцами во двор через полчаса. Казалось, мрак сгустился. Небо заволокло низкими тучами, стал подувать северо-западный ветер, слегка шуметь в кронах елей, растущих в полисадах домов. Где-то недалеко, скорее всего на крыше барака, при порывах ветра дребезжал плохо пришитый кусок железа. Эти звуки не раздражали, напротив, скрадывали движение и краткие разговоры при подготовке атаки. Ждали смены караула. И она последовала в двенадцать ночи.
Таня извелась в затянувшемся ожидании, борясь со сном. Она боялась, как бы раненый не стал беспокоиться, звать на помощь, что могло всполошить врага. Она на свой страх и риск навестила Глеба, прихватив какую-то дерюгу, валяющуюся на чердаке в общем хламе, плотнее укрыла раненого. Он крепился, не спал, тихо постанывая. Таня ободрила его, перевалила с живота на правый здоровый бок, ощупала рану. Она больше не кровоточила. Практика оказания первой помощи и перевязок у неё солидная. Неслышно к ней подошёл Константин, и Таня вздрогнула от его тихого голоса:
– Таня, возвращайся на крышу и приготовься к ведению огня по обстановке, будем атаковать врукопашную. Как поняла?
– Поддержать атаку огнем по обстановке, – ответила девушка, прижимаясь к лейтенанту. – Костя, прошу тебя, будь осторожнее.
– Не волнуйся, сама говорила: наш козырь – внезапность. Используем на все сто, иначе нам грош цена. Двигай на чердак.
Таня оторвалась от дорогого человека, гася приступ отчаяния и убеждая себя в благополучном исходе атаки. До этой минуты они удавались действительно на все сто! Почему же сейчас удача изменит. Костя бьет только наверняка. Она слышала в глубине двора какую-то работу, едва различимую в ночном мраке.
Это командир отошёл в глубь двора, к бане, приказав имитировать атаку, показать, как будут, возможно, не вставая, поражать часовых. Цель – дверь приземистой бани. Пластуны двинулись. Поравнялись с командиром – до двери десять метров.
«Огонь!» – выдохнул лейтенант.
Сержант первым метнул кинжал, и он, глухо щелкнув, вонзился в доску. Топорик Степана на секунду отстав, угодил рядом. Следом прилетел штык Шелестова. Командир приказал несколько раз повторить упражнение и действовать решительно и дружнее, а сам чутко прислушивался к звукам у подвод, где темными пятнами двигались часовые.
Вернулись к калитке, от которой трое пойдут в атаку по-пластунски, каждый к своей цели. Их четверо – часовых столько же. Обер подстраховался. Как не темна ночь, а диверсантам удалось засечь, у каких подвод притаились дополнительные двое часовых. Это фигуранты Степана и Шелестова. Сразу после развода они находились у четвёртой и пятой подводы, затем лейтенант отчетливо слышал, как один из них позвал соседа к себе, к пятой телеге. Ночь и страх сейчас руководили сознанием солдат.
«Вайс, иди сюда, нам надо держаться вместе».
«Да, здесь негде укрыться, только слиться с телегами и наблюдать за улицей, хотя не видно ни зги».
«Надо двигаться и держать винтовки на взводе. Откуда могут вывалить эти чёртовы партизаны, не угадаешь».
Часовые сошлись. Их тёмные, едва различимые силуэты стали двигаться взад-вперёд вдоль двух подвод. Смотрели они, скорее всего, не на противоположную сторону, на тёмные пятна домов, а туда, где начиналась улица, откуда, по их мнению, могла прийти опасность. Хорош или плох для бойцов спаренный наряд, покажет дело.
– Степан и Лёня, двигайтесь к пятой телеге, выжидайте, – давал распоряжения командир. – Первым начнёт сержант – с часового на крыльце. И сразу бейте одновременно вы. Если повезёт – ударите сзади. Часовые держат винтовки на взводе.
– Опасаюсь лошадей, они чуткие, могут забеспокоиться от нашего появления, – ответил Степан. – Имейте это в виду и вы, и сержант.
Лейтенант и сержант согласились. Да, надо быть предельно осторожными. Малейшая оплошка сорвёт внезапный налёт, бой затянется и обойдётся дорого.
Итак, задание получено, цели определены. Сам же лейтенант уничтожит того, что дежурит у правого крыла барака, изредка маяча перед окном. По словам Никиты, там самая большая комната – красный уголок, в котором проходили собрания колхозников, ну а теперь в ней отдыхают оккупанты. Чтобы долго не ползти к голове обоза и выйти как раз напротив цели, командир решил задворками отойти вправо к соседнему двору. Там, в заборе, по свету Константин приметил довольно глубокий собачий лаз и теперь им воспользуется. Атакует.
Томительная длинная паузу, чтобы часовые после развода несколько потеряли бдительность, как это бывает в караулах в темноте и тишине, заканчивалась.
– Сигнал к одновременной атаке не подашь. Придётся ориентироваться по времени простым способом – на счет. Пять минут мне хватит, чтобы обогнуть двор и выйти к цели. Считайте не торопясь, до трехсот и – в атаку по-пластунски. Время пошло, – сказал командир и растворился в темноте.
Подводы стояли плотно. Лошади сначала доставали початки и грызли, гремя удилами. Теперь, склонив головы, они чутко замерли. То в голове обоза,
