Чардаш смерти - Татьяна Олеговна Беспалова
– Не стреляй, Дани! – крикнул Алмос. – Я его вижу. Возьмём живым. Прежде всего надо его допросить.
Действительно, парнишка и не думал скрываться. Он возник на обочине дороги, на границе света и тьмы, чуть правее и впереди по ходу движения. Парнишка щурился на свет прожектора и улыбался большим, щербатым ртом. Это несомненно был тот самый мальчишка – гирлянда гранат приторочена к ремешку, придерживавшему рваные порты. В правом кулаке всё так же зажата взведённая граната. Вот только колечко чеки он, похоже, выплюнул. Алмос, Бама и Патоки замерли. Сейчас все трое походили на замерших в стойке гончих.
– Боже, да ему, пожалуй, и восьми лет не сровнялось! – проговорил один из солдат за спиной Дани. – Посмотрите, господин лейтенант! У него только что выпали молочные зубы!
– Кем бы он ни был – это враг. Но где же его хромоногий товарищ? – сказал другой.
– Неужто их было только двое? У дьявола множество личин, – тихо проговорил третий.
– Отставить разговоры!
Дани хотел сделать шаг по направлению к парню, когда груда обугленных деревяшек прямо перед ним ожила. Тощеватый, мелкий, хвостатый и рогатый бесёныш взвился так высоко, как умеют прыгать, наверное, только бесы. Огненная вспышка сорвалась с его растопыренных пальцев, поразив сразу нескольких солдат из взвода Дани. Двое без единого стона повалились замертво. Третий истошно завопил, а бес припустился прочь по обочине дороги. Дани заметил, что рогато-хвостатая тварь заметно припадает на левую ногу. В тот же миг ухнула граната, и ночь вокруг взорвалась адской какофонией треска и воя.
* * *
Они привыкли исполнять свой долг добросовестно и не отступая от устава. Убитые и раненые их товарищи в считанные минуты оказались под защитой железного панциря бронемашины. Шаймоши, продемонстрировав немыслимую изобретательность, разыскал и передал Дани его потерянное оружие.
Они двинулись в погоню, ослепляя ночь огнями фар и прожекторов. Шаймоши пришлось смириться – теперь он вёл «мерседес» под прикрытием бронированной кормы, а колонну возглавил «фиат» Алмоса.
Офицеры Второй венгерской армии совершили одно лишь отступление от принципов здравого смысла – оба расположились в головной машине. Дани на пассажирском сиденье рядом с водителем. Алмос – на заднем сиденье, рядом с капралом Армашем – лучшим на оба взвода стрелком.
– Дани, лучше возьми снайперскую винтовку, – шептал Алмос. – У неё дистанция стрельбы больше. Армаш – хороший снайпер, но он, черт возьми, ранен!
– Не говори под руку! Я привык из пистолета!
– Он уводит нас! Он нас ведёт прочь от хромоногого дьявола! Сволочь! Такач, Папп, Зекели – всё убиты! – стонал Армаш.
Алмос навалился на плечи Дани сзади, обхватил руками поперёк груди, прижал его туловище к спинке сиденья, оберегая от толчков – автомобиль трясло и подбрасывало на неровностях дороги. Луч прожектора, идущей за ними бронемашины, освещал колею перед бампером «фиата». А парень возобновил свою дьявольскую игру – петлял слева направо и обратно, между полотнами глухой темноты, подобно бесовскому челноку. Сколько Дани ни старался, никак не мог поймать его на мушку. Солдаты с брони протыкали ночь короткими очередями. Пули вскапывали дорожную колею, но ни одна из них не достигла цели – мальчишка с дьявольской ловкостью выходил из-под огня. За всё время погони он ни разу не попытался сигануть в спасительный сумрак, затеряться среди руин и завалов. Всякий раз, проскакивая устья узких, непроходимых для тяжёлой техники переулков, он неизменно выбирал улицу пошире, тем самым уменьшая собственные шансы на спасение.
– У него есть цель, – внезапно проговорил молчаливый Чатхо. – Он ведёт нас к тюрьме. О! Вот где настоящий лабиринт! И, вероятно, засада!
– Он ведёт нас в ловушку, – подтвердил Алмос. – А любая ловушка, как известно, самое хлебное место.
В этот момент парень внезапно сиганул в боковой проулок. Тормоза взвизгнули. За багажником «фиата» воздвигся пропахший машинным маслом и пылью передок едва не наехавшей на них бронемашины. Из люка показалось недоуменное лицо водителя.
– Мы потеряли его? – спросил он.
– Тюрьма не там! – воскликнул Эрнё Чатхо. – Если к тюрьме, то надо ехать прямо!
– Видимо, парень мыслит иначе, если он вообще способен мыслить, – проговорил Дани. – Эх мы недоумки! Половину ночи двумя взводами преследуем зарвавшуюся шпану! Я буду не я, если этим же утром не просуну его голову в петлю!
– Дай нам света! – закричал Алмос. – Эй, на броне! Включай запасной прожектор! А ты, Чатхо, подай вперёд, иначе он перемелет нас своими гусеницами!
Взрыкивая двигателем, бронемашина начала медленно поворачиваться вокруг собственной оси. В свете прожекторов одна за другой возникали апокалиптические картины умирающего города. Обуглившаяся яблоня, усыпанная сморщенными, почерневшими от копоти плодами, но совершенно лишенная листвы. Остов кирпичного одноэтажного домишки, двухскатная крыша которого поехала было на правый бок, но зацепилась краем за козырёк добротного крыльца. Так домишка сделался похож на подгулявшего шалопая, со съехавшим на ухо картузом. Луч прожектора полз по завалившемуся наперёд дощатому забору. Пространство над ним зияло бескрайней пустотой, будто линией накрепко соединённых друг с другом оструганных досок обозначена граница между мирами. Поваленная взрывной волной ограда так и не соединилась с землёй. Ряд невысоких, колючих, пряно пахнущих кустов воспрепятствовал этому. В узком пространстве между досками и землёй гнездилась совсем уж непроглядная мгла. Водитель бронемашины оставил в покое рычаги управления. Луч прожектора замер, оставляя освещёнными поваленную дощатую ограду и пустующий портал и иной мир над ней.
– Посмотри в ту сторону, – проговорил Дани. – Рая нет. Есть только верхний ад и нижний. И ничего более.
– Дани, ты неисправимый романтик, – усмехнулся Алмос. – Однако по Данте Олигьери кругов должно быть девять. Мы же видели только два. О! Нам предстоят ещё открытия!
– А мальчишка-то и вправду, словно в ад провалился, – тихо проговорил кто-то из солдат.
Все они, и офицеры и рядовые, сбились толпой у передка бронемашины, стараясь держаться спиной к источнику света – слепящему диску прожектора. На местах остались лишь раненный в ногу и наспех перевязанный Армаш да упрямый Шаймоши. Этот нипочём не желал покидать седла своего «мерседеса». Этот вбил себе в башку, что уведут трофей и теперь орал на всю округу, силясь воплями своими перекрыть рычание моторов.
– Господин лейтенант! Прикажите посветить фонарём под ограду! Поганец, скорее
