Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
– Я плохо знаю повадки немцев, но в настойчивости не сомневаюсь. Если они обложили на Широком болоте Ивана с дедом, без большой крови не возьмут. Островки там – галечные возвышенки с тальником, кругом вода, чахлое редколесье да багульник с камышами. Обстрел с островка – на версту.
– А там толковый сержант-снайпер, хоть и ранен.
– Иван и Силантий ему не уступят. Иван знает брод на второй остров, там избушка добрая охотничья стояла. Барин – местный любитель до охоты – срубил, печь русскую поставил. Не знаю, осталась ли изба? Островок поболее. Валуны там, сосны, березы под небо. Крепость. Отойдёт на него, если что.
– Ночи боюсь.
– Перед островками глыбоко, вязко. Не зная броду – потонут в холодной воде.
– Ладно, будем двигаться. Вы говорили идти далеко.
– Далеко, да с осторожностью! – воскликнул Степан. – Если увидим врага, обойдем его и на островки выйдем с тыла.
Они шли первые два часа обычным размеренным шагом.
– За такой разгром станции и складов фрицы не отступятся от наших людей, если будут уверены, что партизаны там, – прервал долгое молчание лейтенант. – Я подумал: врага надо отвлечь. Рвануть железку с эшелоном. Тол при мне, адская машинка – тоже. Как?
– Дух захватывает, товарищ Костя, – сразу же отреагировала Таня.
– Таня права – дух захватывает, – сказал Степан, – но у нас груз тяжелый.
– Мы его оставим на острове с заходом с тыла, а сами налегке – к железке. Годится?
– Верно! – восхитился Степан. – Вот отсюда прямо и направим лыжи на заход с тыла. Можно нажать без опаски.
Нажали. Шаг у Степана размеренный на пять верст в час. Оставалось светлого времени в обрез, а плечо удлинилось. В потемках и он не угадает на брод. Несколько лет назад бывал тут, брал гусей. Они тут хорошо паслись на отмелях, заросших разнотравьяем. Утки было меньше, чем на Кривом.
Как не спешили, солнце быстрее летело по небосводу, и тьма опустилась на землю раньше, чем группа вышла к Широкому болоту. Вдруг справа от них взвилась далекая ракета, выхватывая из мрака кусок низины с чахлыми деревьями. От такой неожиданности все остановились. Немцы все-таки нащупали отряд, заблокировали.
– Наши на малом острове, – определил Степан, – небось фрицы трусят ночной вылазки наших ребят. Знать бы, какие у фрицев силы, да шугануть по ним в спину.
– Мы не можем рисковать радисткой. Давайте не отступать от задуманного.
Степан не помнит случая, когда бы сбился с пути, а тут засомневался – выйдет ли к острову в потёмках. Давила ответственность, вызывая неуверенность. Ночь не день – ориентира никакого. А брод тянется загогулиной, уйти в сторону дважды два.
– Мы, можно сказать, пришли на место. Вот пляшущие берёзы. От них надо уходить в плавни, но боюсь промахнуться, товарищ лейтенант. Вымокнем, потеряем силы, а костра не запалишь. Надо ждать утра.
– Ладно, подчинюсь вашему опыту и совету. Но и на берегу опасно оставаться: враг недалеко.
– Мы пройдём по воде подальше. Тут есть небольшие каменистые отмели. Там можно заночевать. Несколько лет тут не был, схожу пока один.
Не мешкая, Степан направился в густую кугу, и его быстро поглотила ночь. Костя и девчата вслушивались в легкий шум камыша и рогоза. Вскоре до них донесся приглушенный расстоянием голос Степана.
– Товарищ лейтенант, можете идти на мой голос. Есть первая отмель.
– За мной, девчата!
Они шли гуськом. Сначала было сухо, только хрустел под ногами сухой камыш, потом захлюпали по воде. Не глубоко, по щиколотку, но прочувствовали, как вязко, как неохотно отпускает сапог болотная потревоженная жижа. Запахло прелью, сбитые с камыша спелые семена попадали в глаза, в рот. Таня закашлялась, остановилась, Валентина ткнулась ей в спину.
– Что там у вас? – повернулся к девушкам Белухин.
– Все нормально, камыш огрызается, – ответила Таня и пошла.
Дважды подавал голос Степан, и они точно вышли на него. Он стоял среди низкого кустарника как приведение, в белёсом отблеске далекой очередной вражеской ракеты.
– Отмель с мой двор, места всем хватит, – сказал Степан, – вторая отмель меньше, но вокруг неё полая вода по колено, а дно почти без ила. Камыша там нет – озеро. Я карпов там брал.
– Наш путь завтра в иную сторону?
– Нет, так и будем прыгать с отмели на отмель. Только дальше глубже и в темноте легко промахнуться.
– Коль ноги сухие, отдыхаем здесь. Я насчитал почти двести шагов. Безопасность хоть и не полная, но она есть.
– С мокрыми ногами спать не резон, – согласился Степан.
Они устроили постель из плащ-палаток, примяв кустарник, перекусили. Костя распределил часы дежурства на четверых, и улеглись спать, под мерный шелест близких камышей от легкого ветерка, укрывшись мерцающим звездным, но холодным небесным кратером.
Прохладное утро бодрило, но лезть в воду выше колен Тане не хотелось. Она, нагнувшись, зачерпнула в пригоршни воды, хлюпнула на лицо, ещё раз, скривила губы:
– Брр! Какая вода холодная, а нам брести по колено!
Степан молча развел руками и шагнул с отмели в воду.
– Смелее за мной, девчата, на острове обогреемся. Не в избушке, так меж валунами коптильню устроим. Таиться шибко от немца теперь нечего. Далеко.
Шли торопливо, насколько позволяла стоячая вода, богатая планктоном и водорослями. Карпу, линю и другой рыбе тут есть, где жировать. Костя шёл замыкающим и видел, как потревоженная водная живность клубится красноватыми рачками, которые с каждым днем убывали, отмирая от низкой температуры.
– Вижу деда Евграфа! – сообщил Степан. – Встречает нас с автоматом в руках. – Э-гей, сосед, принимай гостей!
Дед Евграф узнал своих, вышел не таясь. С берега ни в бинокль, ни в снайперский прицел людей и домик не увидишь – в иных местах тальник и красная верба вымахали едва ли не до неба и закрывали обзор. Сам остров благодарно принял на свои плечи могучие сосны, березы, можжевельник, калину, что среди них ничего не разглядишь. Немца мог привести сюда только местный человек, и шло бы их сейчас не четверо.
– Командир вертается! – крикнул он кому-то. – Степан ведёт.
К нему подошла Дарья, всмотрелась, узнала своих, стала махать рукой. Она не хотела
