Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
– Ваши рассуждения толковые. Побывали тут каратели, их следы! Но как нашли?
– След, видно, остался, когда уходили из лагеря на Кривом. Он направление дал. Немцы, думаю, тоже не без глаз.
– Выходит, нет в урочище наших?
– Похоже на то. Найдём кострище – убедимся. Надо бы перейти на тот берег. Он выше, сподручнее будет, если что.
– Переходим. Если это фрицы – то могли секреты оставить наподобие моих. Потому глядеть в оба.
– Но у меня только один глаз! – пошутил Степан.
– Один, а видит за десяток!
Настороженно вышли к первому окопу. Увидели стреляные гильзы.
– Здесь шёл бой, но короткий. Гильз немного.
– Окоп вырыли за валуном, – удивился Степан, – сами догадались или сержант надоумил?
– Он, больше некому.
Чутко прислушиваясь к звукам леса, подошли к землянке, у которой обнаружили кострище, залитое водой, чтоб не тянуло дымом. Мера обоим понятная. В землянке вместо двери висела брезентовая попона. Степан было сунулся открыть да посмотреть – что там?
– Стойте! Вход может быть заминирован!
Костя достал из рюкзака верёвку, подошёл сбоку к попоне, привязал за болтающиеся внизу крепкие прорезиненные нитки. Отошли, присели. Белухин с силой дернул верёвку – раздался взрыв. Косяки, сработанные дедом Евграфом, выбило наружу, с крыши посыпалась земля, обнажая накат брёвен.
– А?! – сказал лейтенант. Степан помрачнел.
Командир достал шомпол и протыкал им взрыхленную землю перед входом. Шомпол упёрся во что-то твердое.
– Мины фрицы с собой на карательные облавы не берут, а вот гранату с секретом поставили. Наступишь – сдвинешь взрыватель. – Костя осторожно стал счищать землю с гранаты кинжалом. Граната обнажилась с вилкой, приводящей в движение взрыватель. Вытащив вилку, лейтенант извлёк за длинную ручку противопехотную гранату, смахнул остатки земли, подвесил за ремень под маскхалатом.
– Пригодится. Идёмте дальше.
Они прошли к тому месту, где был вырыт первый окоп. Тут гильз насыпано больше. Тальник у воды разметало взрывом.
– Картина ясна, ребята отбивались, да вон там второй окоп. Отбили атаку и ушли. Но куда, вы можете предположить?
– Только в одно место: на острова Широкого болота. Так мы попросту ту воду называем. Оно не топкое, низина, осенью изрядно пересыхает, но укрыться от немцев там можно надежно. Надо глянуть, можа, след обнаружу. Правда, уж пятиднёвка минула, как ушли.
– Вражеский след на речке вы обнаружили, почему тут сомневаетесь?
– Немцы не таились, а Иван – человек с головой, осторожный. Тем более немец у него на хвосте.
Они пошли по предполагаемому направлению. Увидели коновязь, конский помёт. Телеги не было.
– Чтобы время не терять, товарищ лейтенант, я тут пошарю, а вы – за девчатами. Идти далеко. К ночи можем не успеть. Выходите вон к тому бортняку. Ивану через него путь.
– Ладно! – сказал Костя, и они на время расстались.
Только опытнейший глаз, какой имел Степан, мог обнаружить в мягкой лесной постели едва заметные следы колес телеги и едва угадываемые конских копыт. Прошёл по бортняку вправо, где кустился низкорослый шиповник с переспевшими плодами, как капли крови. Вот и вражеский след, шли цепью, вон сколько сбитых капель и подломышей нижних веточек. Направление движения почти одинаковое. Следопыт что-то снял со стебля шиповника. Вернулся удовлетворенный. Он не ошибся, присел на вележину, поджидая командира, скрутил козью ножку и закурил. Вообще он курил мало, особенно во время переходов, и его не очень тянуло к табаку. Собирался вообще бросить курить, но проклятая война и нервное напряжение иногда требовали порцию никотина. Козья ножка успокаивала. Или это было самовнушение? Он такие вопросы себе не задавал, к чему голову ломать! Она итак трещит порой от нагрузки в походе. Но пешие переходы была его стихия, и он никогда не клял себя за свое ремесло. Лес для него живое существо, и он весь в нём. Как профессор разбирается в своей теории, так и он понимал и знал эти долы, их законы – иная подмеченная мелочь раскрывала целое событие. Так, увидев в нескольких местах в стороне от следа наших людей примятый низкорослый шиповник, он понял, что тут шли немцы. Иван его обойдёт, а эти ломили напрямик. И коль Иван обошёл шиповник, сделав дугу, теряя несколько минут, выходит, у него не на самом хвосте висели каратели, а отстали далековато. Возможно, он их не видел и не слышал, но все равно спешил, об этом говорил отмеченный аллюр широкого шага лошадей. Это на первых минутах манёвра, а далее шаг сменился на средний – где-то семь верст в час.
Подошедшему командиру он высказал свои соображения, добавив:
– Пока обошлось без стрельбы.
– Собака вела? – насторожился Костя.
– Овчарка была, но шла не по следу. Вот клок шерсти на шиповнике оставила. Либо ранена, либо осталась без собаковода. С другим она след не возьмет, пока не привыкнет к новому человеку. Так что шли наобум, и сдаётся мне, облава тяготела вправо от наших.
Таня и Валентина настороженно слушали выводы следопыта. За дни совместного марша они успели подружиться и узнали друг о друге много кое-чего. Валентина была ровесницей Тани, москвичка, на курсы радисток пошла добровольно, знала немецкий язык в объеме школьной программы и рассчитывала после курсов осесть где-нибудь во фронтовом штабе. Но тут потребовался доброволец в тыл врага к партизанам, и она первая подняла руку. Неплохо стреляла из винтовки и пистолета. Дома остались мама и малолетний братишка Санька.
– Что бы мы делали без вас, товарищ Степан! – сказала с восхищением Таня, искристо поглядывая то на Костю, то на Валентину, как бы требуя их одобрения.
– Я не менее удивлен способностям Степана. Цена им – наши жизни! Столкновение неизбежно, как вы считаете?
