Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
– Что же вы не ушли с ними?
– Не захотел бросать свой дом и сестры. Сердце не пустило, но подсказывало податься в партизаны, если обнаружатся. И вот видите – я с вами.
– Вы для меня просто золотая находка!
– Спасибо на добром слове.
Из избушки вышла Валентина, направилась к командиру.
– Товарищ лейтенант, пока вы отсутствовали, у меня состоялся сеанс связи с нашим Центром и капитаном. По агентурным данным, через Бобруйск в группу армий «Центр» идут несколько эшелонов с продовольствием, горючим и боеприпасами. В нашем районе будут через сутки. Охрана усиленная. Наш Центр приказывает активизировать диверсии на железной дороге.
– Вы слышали, товарищ Степан! Центр нас подталкивает. Ваша задумка с лошадьми толковая, немедленно приступаем к выполнению.
Решили идти на операцию вдвоём вооруженные пулемётами Дегтярёва (второй получен с грузом самолета). Во-первых, нет третьей лошади, во-вторых, малая группа более мобильна и менее уязвима. Наскоро простившись с Таней, воспринявшей расставание как должное, она горячо поцеловала Костю, пожелала удачи.
– Я надеюсь, ты по-прежнему будешь следовать сберегающей тактике.
– Не сомневайся, любовь моя. Постарайся вернуть Люсю к жизни, Лёня сам не свой. Поправится девушка – воспрянет духом парень!
– Вы надолго?
– Рассчитываем на двое суток. Возможно, заглянем к детям, если сможем добыть соли и одежду. До свидания. Не провожай нас.
Он мягко освободился от цепких рук Тани и направился к ожидающему его Степану, там же суетился дед Евграф, скармливая из торбы лошадям небольшую порцию овса, который он привез из колхоза.
Оказавшись на берегу, когда солнце уже наладилось сесть за макушки сосен, Степан направил свою лошадь на восток. Знание местности, особенно леса, исхоженного и изъезженного им, сослужило великую службу для группы Белухина. Константин прекрасно понимал значение охотника в отряде и ни один его совет не пропал даром. Вот и сейчас Степан уверенно вывел лошадей пока на ту же тропу, по которой шли сюда, обходя немцев, и вскоре вышёл на старую дорогу, проторенную всё тем же барином, что дом на острове ставил. Она пролегала по редколесью, крепко кривя меж прогалин леса, затем тянулась по увалу, едва угадывалась из-за зарослей чертополоха, татарника, пырея. Местами спорыш, вставший густо, не давал пробиться к земле иным семенам растений, главенствовал, местами поднялась поросль березы и осины. Охотник, идущий первым, опустил удила, и мерин сам выбирал дорогу, шёл то широким шагом, то рысью, если не мешали ветви деревьев и подроста. Скорость вполне устраивала наездников. Спину не гнул груз рюкзака, ноги не били в темноте незнакомую тропу, и Белухин подумал, что надо доставать лошадей, фуража и на далекие марш-броски ходить верхами. Лошадь и без дороги пройдёт по лесу, не натыкаясь на деревья, особенно в редколесье. Только сам наездник может головой сшибать ветки, но тут уж не зевай, припадай к шее животного. А сегодня им подфартило: дорога вывела почти к самой железке. Они услышали движение эшелона. Костя взглянул на часы, шел первый час ночи.
Степан остановился.
– Здесь железка даёт большую петлю, обходя этот увал, который тянется к просеке, по которой мы уходили от облавы.
– Что вы предлагаете?
– Нам надо перейти железку, спуститься с увала, там – высокая насыпь, а кюветы глубокие. Вот там – вдарить! – Он энергично взмахнул кулаком.
– Коль увал подходит к знакомой просеке, по ней и отход?
– Можно и так, но я бы свернул раньше, на дорогу к колхозу Кирова, о котором я говорил заведующему. Смотришь, разживёмся солью и одеждой.
– Ладно, посветите мне берестой, гляну на карту, определим точки и расстояние.
Они спешились, давая возможность лошадям пощипать спорыш, дикую гречиху, невесть откуда занесенную. Степан запалил бересту, Костя, вытащив карту из планшета, развернул.
– Петля эта? – ткнул командир в карту карандашом.
– Эта.
– До просеки все двадцать километров. Где же колхоз Кирова?
– Деревня называется Баранки. Там жил тот самый барин. У него была хлебопекарня, он пёк вкусные баранки.
– Далековато же он ездил на охоту!
– А что ему, куда время девать. Зато там и дичь пернатая, и рыбалка отменная, купайся летом сколько влезет. Баньку срубил, парься. Но кто-то спалил баньку!
– Ладно, где кордон? Посадка была вот здесь. До неё расстояние меньше, чем до просеки. Тут лес кончается – поля колхоза пошли. Вот и овраг обозначен на карте. От него пять километров – и кордон с детьми.
– Верно, вы, товарищ командир, по карте, как по букварю, читаете.
– Наука несложная, пару раз глянете на нее внимательно, и вы освоите. Ну что, все уяснили, тронули!
Вышли к железке, остановились за деревьями. Тишина, безлюдье. По рельсам скользят лунные блики. Живо перемахнули насыпь, углубились в лес. С востока послышался шум идущего состава.
– Небось раненых да покалеченных назад в логово прут! – съязвил Степан.
– Или разбитую свою и нашу технику на переплавку.
Шли пешком, ведя лошадей на поводу, слушая, как надсаживаются на подъеме паровозы.
– Как нам угадать ценный эшелон? А вдруг не пойдут по нашей ветке?
– Пойдут, им тоже не выгодно кругаля давать. Капитан говорил, активизировались и партизаны, и диверсионные группы, вроде нашей.
– Поджилки трясутся, коль кругом усиленная охрана. Но тут тихо.
– Глушь.
– По первости и мне казалось, а потом свыкся, как со своим двором.
Привязали лошадей к дереву возле могучей разлапистой сосны. Она приметна своей величиной и впопыхах, при отходе, не проскочишь. Пошли дальше. Впереди темнела густым кустарником балка. Пути лежали рядом. На дне балки – огромные бетонные кольца для пропуска талой воды. Балка глубокая, кювет дороги крутой в несколько метров.
– Прекрасное место для атаки, – сказал командир, – выбрать только точки обстрела и можно закладывать тол.
– Для обстрела больше подходяща та сторона, она выше.
– Согласен, но тогда уходить придется через пути. Мы не знаем, как всё сложится. Возможно, за составом идёт дрезина с пулемётчиками и