Чардаш смерти - Татьяна Олеговна Беспалова
– Вон он! – закричал Шаймоши.
Грянула автоматная очередь. Пули чиркнули на стене дома. Пласты отбитой штукатурки ссыпались на землю. Женщина остановилась, принялась озираться. Лицо её разительно переменилось. В нём не были ни тени страха или тоски. Пугающая решимость загнанной в угол жертвы читалась на нём. Жертвы? Пожалуй, жертвой вполне мог стать вооруженный автоматом Шаймоши, или сам Дани со своим пистолетом и хорошей боевой закалкой.
– Я ищу своего сына, – внезапно сказала женщина. – Вы не видели его? Темноволосый мальчик. Похож на меня. Худенький. Девяти лет.
– Ребёнку не место на этих улицах, – примирительно проговорил Дани. – Каждый день – налёт.
Сирена ПВО взвыла, подтверждая его слова, но громче её был треск автоматных очередей. В кого с таким остервенением палит Шаймоши? Дани сделал несколько шагов и наконец увидел арку – проход на задворки дома с выбитыми стёклами. В проёме арки была видна пыльная зелень тополей, куча щебня – видимо, во дворе дома некогда стояло здание поменьше. Теперь оно превратилось в руины. Там же притулился обгорелый остов небольшого грузовика – скорее всего, это была русская полуторка, – несколько мусорных баков и ни одного человека, ни приблудного кота, ни курицы. Пули били в пыльный грунт, поднимали в воздух фонтаны щепы, рвали металл и резину покрышек.
– Шаймоши! – Дани завопил, пытаясь перекричать сирену ПВО, но ординарец не слышал его.
Теперь Шаймоши короткими очередями расстреливал мусорные баки. Наконец, исчерпав боекомплект, он бросил пустой рожок на под ноги. Теперь надо было достать из бокового кармана ранца другой. О! Шаймоши всегда был чрезвычайно запаслив. В любое время года, будь то зима или лето, на любом месте дислокации, будь то передовая линия боёв, ближний или дальний тыл, ординарец Дани везде и всюду носил за плечами вместительный ранец. Неисчерпаемый ранец Шаймоши, подобно волшебному горшочку из сказки, содержал в себе всё необходимое. Дани мог не волноваться о сухом пайке и патронах. Вот и теперь, вместе с автоматом Шаймоши выхватил из «хорьха» свой солдатский ранец.
– Капрал Шаймоши! – Дани со всей силы ударил своего ординарца между лопаток. – Слушать моё приказание!
– Я видел диверсанта! – ловким движением Шаймоши установил по месту новый рожок.
– Прекратить стрельбу!
Вой сирены стих вместе с автоматными очередями. Басовитое её гудение и грохот сменились воплями протяжными и жалостливыми. Знакомые звуки. Значит, Бартол всё ещё жив. Дани стал озираться. Проспект Революции был по-прежнему пустынен. Голос сирены разогнал последних прохожих по убежищам и подворотням. Где же женщина? Дани увидел её стоящей на коленях возле повозки. Руки её и передняя часть халата были покрыты кровью.
– Шаймоши, за мной!
* * *
Капрал Бартал лежал на баку. Он ворочал из стороны в сторону вытаращенными глазами. Он шлёпал губами, произнося нечто невнятное. Он стучал по выщербленной мостовой толстым задником кирзового сапога. Капрал лежал в луже крови и от каждого удара его пятки в воздух поднимался фонтанчик алых брызг. Китель его, и клеёнчатый фартук, и сизые усы – всё было покрыто кровью. Женщина ловкими движениями перевязывала его кровоточащие руки. В качестве жгута она использовала ремни конской сбруи, которые нарезала ножом Бартола. Сам инструмент, украшенный символикой 2-й Венгерской армии, валялся тут же на мостовой. Дани на минуту залюбовался её выверенными движениями. Скольких раненых ей довелось перевязать? В этом простом, казалось бы, вопросе таилась скрытая опасность. Дани слышал отдалённый грохот бомбовых разрывов – на этот раз авиация большевиков утюжила северные районы города, а значит, к вечеру следует ждать нового нашествия танков-самоубийц. А Бартол шлёпал и шлёпал губами:
– Гёрш… мой бедный Гёрш… – услышал Дани.
– Гёрш – это его мерин, – пояснил подоспевший Шаймоши. – Бартол любил зверьё и женщин. Капитан Якоб сделал правильный выбор, поставив его на эту работу. Тут добряк Бартол оказался на своём месте. Но большевики убили его. Твари!
Раненая лошадь умирала в оглоблях, истекая кровью. Дани выстрелом в голову прекратил её агонию. Резкий хлопок выстрела вернул Бартолу дар речи.
– Это мальчишка… маленький такой… хромоножка… он кинул гранату… Зачем? Проклятые большевики!
Женщина завершила перевязку, поднялась на ноги.
– Могу я идти, господин лейтенант? – твёрдо спросила она. – Этого человека надо отправить в госпиталь. Скорее всего, он потерял обе руки, но, может быть, что-то ещё удастся сделать.
– В убежище женщина врач, – Шаймоши старательно выговаривал слова немецкой речи. – Большевики могут убить вас.
Женщина, мельком глянув на Дани, быстро пошла прочь.
– Она считает нас врагами, но при этом почему-то помогла Бартолу. Она не понимает ни слова по-венгерски, но говорит на чересчур уж правильном немецком, – проговорил Дани.
– Да! Красивая баба! Надо грузить Бартола в «хорьх». Эх, запачкает он нам всю обивку. Но не бросать же человека…
Приговаривая так, Шаймоши примерялся поднять с земли тело раненого. А Дани смотрел вслед женщине. Та быстро шла по проспекту Революции на юг, туда, где стоял их «хорьх». Слева и справа под стенами домов материализовались фигуры людей. Как всегда, после налёта, они казались призрачными, вынырнувшими с того света, тенями. Вот женщина поравнялась с той самой аркой, которую несколько минут назад обстреливал Шаймоши. Вот наперерез ей из густой, пыльной тени вывернулся тощенький человечек. Человечек был обряжен в грязную светлую рубаху навыпуск и лихо заломленную кепчонку. Такие головные уборы любят носить русские мужики. Но фигура была слишком уж тщедушной для взрослого мужчины, если только тот не являлся карликом. Человечек перемещался чрезвычайно быстро, своеобразным подпрыгивающим аллюром. Его левая нога была заметно короче правой. Он перебросились с женщиной лишь парой слов, после чего человечек издал протяжный звук, очень похожий на стрекотание летучей мыши. В ответ на его призыв из подворотни выскочил ребёнок. Совсем небольшой мальчишка лет девяти. Он быстро нагнал женщину и продолжил путь об руку с ней. Вся троица направлялась прямиком к «хорьху».
– Слышите? «Максимы Горькие» улетели. Это уже не бомбы рвутся. Это танковые пушки. Слышите? А наши противотанковые орудия им отвечают. Опять попёрли на танковое поле! Вот тупой народ! Как тараканы, берут нахрапом, не жалея живой силы, – рассуждал ординарец Дани.
Шаймоши наконец поднял Бартола и попытался поставить его на ноги. Ноги Бартола подгибались и нипочем не хотели удерживать его тело в вертикальном положении. Стон раненого, переходящий в крик, заставил женщину обернуться. Плечи её дрогнули. Карлик, спотыкаясь, полез в «хорьх».
– Что же он делает, скотина! Там
