Осень добровольца - Григорий Степанович Кубатьян
Меня прокапали физраствором, сбили температуру, поставили на ноги и выписали. Три дня я гулял по Аддис-Абебе, даже успел сделать визы следующих по маршруту Кении и Танзании. Их поставили бесплатно, услышав рассказ о нашем путешествии.
Что за ужасный был город — Аддис-Абеба! Грязь, нищета, люди в тряпье, а иногда совершенно голые, лежали на тротуарах и проезжей части, и было непонятно, живы они или уже умерли. Рядом бродили коровы. Если шёл дождь, вода не уходила в ливневые канализации (их не было), а текла по асфальту, поднимаясь по щиколотку.
У меня начался новый приступ малярийной лихорадки.
Мои приятели подхватили меня на руки, усадили в такси и повезли в больницу. Нашли каталку, положили на неё и покатили в кабинет главврача. Но русский врач заупрямился:
— А кто за него платить будет? Я за свой счёт лечить должен?
— Вы же клятву Гиппократа давали! — кипятились мои товарищи и заталкивали каталку в кабинет. — Это ваш больной. Вы его не долечили!
— Мой больной? — возмущался врач и выталкивал каталку в коридор. — Это я его, что ли, в Африку притащил?
Они толкали меня туда и сюда, и я, лёжа на каталке, представлял, как передо мной открываются и закрываются врата рая. Я находился в болезненной апатии — и наблюдал за этой борьбой отстранённо.
Силы были неравны: приятелей собралось много, а врач был один. Нехотя он оформил меня ещё на три дня.
Выйдя из больницы, я понял, что ехать дальше по маршруту не смогу. Что, если приступ случится по дороге в Кению? Кто меня вылечит? Нужно возвращаться домой. Но как? Прямой рейс «Аэрофлота» из Эфиопии отменили. Да и денег нет, чтобы улететь. Решил, что поеду автостопом, но в сторону дома, — всё полегче будет.
Посмотрел карту: что там по пути? Джибути, Йемен, Оман, Иран, Армения, Грузия, а там до дома рукой подать. За месяц-другой доберусь. Пошёл за визой Джибути.
— Может, вы террорист? — засомневались в консульстве Джибути. — Говорите, что «нет», а сами бомбу в рюкзаке везёте? Принесите справку из российского консульства, что вы не террорист, — тогда о визе поговорим.
Я пошёл в российское консульство:
— Дайте справку, что я не террорист!
— А мы откуда знаем? — удивились в консульстве. — Если не террорист, зачем тебе в Джибути, да ещё и в Йемен? А если больной и домой возвращаешься, то, конечно, поможем. Отправим тебя «Аэрофлотом».
— Но «Аэрофлот» из Эфиопии не летает!
— А ты доберись до страны, откуда летает, и тебя бесплатно заберут.
Снова посмотрел на карту. Было два варианта: Египет и Эмираты. Оставшихся денег хватало на билет до Эмиратов. Распорол джинсы, в которых были зашиты доллары, спрятанные от грабителей. Поменял их на эфиопские быры. С мешком мятых быров я пришёл в агентство и купил билет в Дубай.
В аэропорту Дубая пришлось задержаться. В город не выпускали. Рейс «Аэрофлота» через полтора дня, а у меня — ни копейки. И вокруг всё такое роскошное… Арабские шейхи важно ходили с охотничьими беркутами на плечах, за ними на электромобилях ехали замотанные в ткань жёны и сверкали подведёнными глазами. Попадалась и малобюджетная публика вроде меня: бангладешцы, пакистанцы, малайцы. Они лежали в проходах, за скамейками и кадками с пальмами. И что-то жевали.
Надо продать шейхам что-нибудь ненужное, думал я. Порылся в рюкзаке — и обнаружил мешочек с монетами. Это были юбилейные советские рубли с Лениным, купленные в лавке старьёвщика. Я брал их с собой в Африку на сувениры, чтобы дарить хорошим людям.
Подходя к арабам, я заводил разговор издалека:
— Салям алейкум! Говорите ли вы по-арабски?
Арабы удивлённо кивали. Первое «да» получил — считай победил; важное правило уличного торговца. Развивая успех, я предлагал: «Купите Ленина!». Знания арабского мне хватало, чтобы рассказать мою историю. О том, что проехал через Ближний Восток и Северную Африку, заболел малярией и теперь возвращаюсь домой. А Ленин — не просто монета. Это оберег на счастье!
Цену я не устанавливал. Сколько шейхи за Ленина предлагали, на столько и соглашался.
За день заработал огромную сумму — почти 150 долларов.
Домой я возвращался с деньгами — причём с суммой чуть ли не большей, чем та, что была на старте поездки.
В самолёте рядом со мной сидела пара отдыхающих, возвращавшихся с дубайского курорта. Они были румяны, полны собой, — и слегка вжали меня в иллюминатор.
— У меня малярия, — сказал я им доброжелательно. — Но не бойтесь, она не заразная. Если только в салоне самолёта не летают комары.
— Выздоравливайте, — испуганно сказали отдыхающие и пересели на другие места, не притронувшись к принесённой им еде; пришлось съесть три порции.
Дома в Петербурге я пошёл в поликлинику.
— Что это вы такой жёлтенький, заболели? — спросила женщина-врач, и отправила меня в инфекционную больницу им. Боткина.
Я пришёл в больницу и сказал на регистрации, что у меня малярия.
— Посидите, — указала на лавку сотрудница в белом халате и убежала.
Через десять минут примчалась бригада с кроватью на колёсах.
— Вы не видели, тут больного с малярией привезли? — крикнули они мне.
Я признался, что пришёл сам, меня уложили на каталку и повезли. Но потом сотрудники по одному исчезали, и в конце концов осталась одна молоденькая медсестра, которая докатила каталку до высокого поребрика и застряла. Пришлось мне слезать с каталки, перетаскивать её через поребрик, потом ложиться обратно.
— Э, брат, да у тебя тропическая малярия 4-й степени! Очень редкая. Странно, что ты выжил, — с восхищением сказал врач. — За год во всей России всего двадцать случаев малярии было. Отлично! Будем тебя изучать. И вылечим, не сомневайся.
Каждый день ко мне приходили делегации профессоров, военных врачей и студентов. Симпатичные студентки приносили фрукты и писали по моему случаю курсовые и дипломные работы.
— Вот здесь болит? — ласково давили они мне на живот и заглядывали в глаза. — А вот здесь?
— О-о-ох! — говорил я. — Нажмите ещё раз? Пока непонятно…
★ ★ ★
Медицинский «пазик» подъезжает к госпиталю.
Парнишки-срочники в голубых пижамах с надписью «Армия России» вытаскивают носилки и перекладывают раненых на каталки, стоящие в светлом и недавно отремонтированном холле. Срочники в госпитале лечатся, а заодно помогают в качестве санитаров.
Возле рентген-кабинета сидит крупный боец в тельняшке и с перевязанным плечом.
— Что, пропустить тебя, браток? — участливо предлагает он.
— Я не тороплюсь.
— Да я тоже… — улыбается он щербатой улыбкой. — Со мной знаешь чего приключилось? Еду на грузовике, а тут обстрел. Я — по газам, несусь на полной скорости, но
