Осень добровольца - Григорий Степанович Кубатьян
— Ножи куда-то пропали… — озабоченно бормотал Дударев и, спотыкаясь о мебель, бродил по квартире. — Ты не видел?.. О, погоди-ка, погоди… Вот он, родимый… Смотри какой, но-жи-чек.
Он откуда-то вытащил охотничий тесак и крутил им перед моим носом.
— Отдай нож! — рассердился я.
— Боисся? — хихикнул Дударев. — Не боись.
Он допил ещё одну бутылку и рухнул на пол.
Нож выпал из его руки, я подобрал его и спрятал под матрас к остальным. Поднял уснувшего Дударева и уложил на диван. Потом вздохнул — и начал собирать вещи, чтобы навсегда уехать из Мельбурна.
★ ★ ★
Мы снова на боевом задании.
Десять человек из нашей группы ушли на позицию в лесопосадку. Мы пятеро — в резерве, и должны позже сменить тех, кто простудился, промок, устал и нуждается в отдыхе в подвале. Остальные останутся в окопах всю неделю. Не так плохо: свежий воздух, красивый пейзаж. Главное, взять тёплые вещи: по ночам температура ниже нуля.
В подвале нервно и многолюдно. На «Урале» приехала ещё одна группа в 15 человек — взвод Гордея. Парни забились в подвал, но свободных мест на стульях, лежанках и ящиках не осталось, они садятся на собственные рюкзаки. Тесно, как в тамбуре электрички.
Бубнят рации. Говорят, противник пошёл в атаку. Не с нашей стороны, а у соседей.
Из подрулившего к дому БТР высовывается Медведь:
— У нас прорыв! Быстро все собрались, поехали! И вы тоже! Вещи не берите!
Наша группа сейчас на другой позиции, у нас приказ Ставра оставаться в резерве. Но Медведь — вышестоящий командир, нужно подчиняться.
Я забираюсь на броню, ухватившись за железную скобу. Пока устраиваюсь удобнее, БТР резко сдаёт назад. Едва успеваю отдёрнуть ногу — железным бортом машина чиркает по столбу. Ещё чуть-чуть, и ногу бы оторвало. У водителя БТР нет зеркал заднего вида, и вряд ли он задумывается о такой мелочи, как бетонные столбы. Особенность езды на бронемашине в том, что на ней можно ездить без правил.
Я выдыхаю. Отправляемся в бой. Нужно сосредоточиться и быть внимательнее.
БТР, выпустив клуб чёрного дыма, рвёт с места в карьер.
Едем на броне, все в штурмовом камуфляже и оливковых балаклавах. Машина бойко несётся по выбоинам дороги. Погода — хорошая, солнечная.
Посёлки, которые мы проезжаем, можно было бы назвать живописными — будь в них хотя бы один неразрушенный дом. Пахнет гарью. В стенах и крышах зияют проломы. Впереди слышен грохот пушек.
Пару раз навстречу попадаются хмуро бредущие солдаты. То ли ранены, то ли возвращаются на отдых.
Куда именно едем, сколько времени там проведём, что будем есть и пить, как ночевать без спальников, — эти вопросы второстепенны. Разберёмся на месте.
БТР пересекает поле и останавливается недалеко от лесопосадки.
Здесь идёт бой. На поле вокруг нас взлетают фонтаны земляных брызг от прилётов артиллерии и миномётов противника.
— Приехали! Прыгайте!
— Куда бежать-то? — в ошеломлении кричит кто-то, спрыгивая на землю под рёв снарядов.
— Туда, к посадкам!
Часть вещей в суматохе падает на землю, в том числе труба ПТУРа. У меня мелькает мысль подобрать её, но рядом бахает ещё один взрыв, и я решаю, что лучше вернусь за ней позже. Мчусь со всеми в сторону лесопосадки и спасительных окопов.
БТРы разворачиваются и уезжают. Выскочивший из посадки офицер с рацией машет руками и орёт им вслед:
— Сто-о-ой! Куда, сссуки?! Назад! На войну!
Но бронемашины торопятся прочь от обстрелов, полагая, что приказ они выполнили, пехоту доставили, и можно возвращаться на базу. Офицер яростно кричит в рацию, угрожая невидимому собеседнику и требуя, чтобы техника вернулась в бой.
Эх, танкисты, в каком баке с соляркой утопили вы свою смелость?!..
Мы добегаем до посадки. Вокруг свистит и взрывается.
Пригнувшись, продираюсь через ветки. Бойцы разбегаются кто куда, прячутся в окопах. Присоединиться не к кому, и я лишь надеюсь, что бегу в нужную сторону.
Система окопов — не сплошная, а рваная, как азбука Морзе. Окоп подлиннее, окоп покороче. Добегаю до глубокого капонира, в котором поместилась бы пушка или танк.
— Давай к нам, брат! — кричат оттуда.
Прыгаю в глубокую яму. В ней сидят несколько человек, прижавшись к земляной стене. Они двигаются, позволяя мне тоже вжаться в землю. Прилёты оглушительные, и так близко, что после каждого взрыва на нас сверху сыпется глина.
Мимо бежит солдат с выпученными глазами.
— Сюда, сюда!
— Мужики, водички попить нет? — задыхаясь от бега, просит он, вытирая пот.
— Бутылку в углу возьми.
На земле лежит измазанная в глине пластиковая пятилитровка, на дне которой плещется вода.
— О! И ты здесь! — в капонир прыгает Алекс. — Нам дальше нужно бежать, до самого конца.
Парни недоверчиво смотрят на Алекса: неужели найдётся сумасшедший, готовый выпрыгнуть из укрытия и бежать дальше? Но Алекс высовывает наружу голову в каске, осматривается — и ползёт вперёд. В нём ни страха, ни мальчишеского восторга. Скорее — оживлённая деловитость. Наконец пошла нормальная работа!
Алекс из города Камышина. Записался в «Ахмат», потому что потерял военный билет и не мог пойти служить через военкомат. Успел повоевать под Рубежным, в Северодонецке и Лисичанске. Опытный боец и знает, что делает.
— Удачи вам, парни! — я отправляюсь вслед за Алексом.
— Береги себя! — раздаётся вслед.
Мой товарищ уже скрылся. Часть пути ползу на четвереньках по неглубокому окопу, который мне по пояс. Когда окоп заканчивается, приходится нестись по посадке бегом. Лишь бы не наступить на «лепесток»!
Взрывы рядом. Ныряю лицом в землю. Вроде не задело. Поднимаюсь и, стряхнув с рук грязь, бегу дальше.
Снова начинаются окопы. Они вырыты зигзагом: если внутрь залетит мина, то осколки разлетятся не по всему окопу, а только по одному углу.
За поворотом встречаю группу людей. Среди прочих, в земляной нише сидят Гога и Снежок. Хорошо, что вместе. Значит, пулемёт и боекомплект к нему не разбежались по разным участкам фронта. Здесь же Алекс.
— Ранило меня! — усмехается он. — Один осколок в банку с энергетиком попал. Она в кармане куртки лежала, весь энергетик вытек. И ещё мелкий осколок в поясницу воткнулся. За ранение теперь деньги дадут.
Сзади на его штанах расплывается небольшое красное пятно.
— За такое не дадут… — Гога скептичен. — Слишком лёгкое.
— Дадут! Судиться буду, — ворчит Алекс. — Ладно, я дальше.
— Давай. Мы пока здесь посидим… — чешет бороду Гога.
Он прав: пулемётчику не стоит под обстрелами бегать. Лучше укрепиться и ждать.
Я следую за Алексом. Ползти и бежать в броне тяжело, поэтому немного отстаю.
