Осень добровольца - Григорий Степанович Кубатьян
УАЗ, взревев, мчится в обратную сторону. Провожаю его взглядом, переживаю. Несколько раз на поле взвиваются дымки от прилётов, но машину не задевают. Я надеюсь, что Метла останется жив.
Отдышавшись, возвращаемся обратно на позицию. И тут я слышу:
— «Ахмат»?! Эй, мы здесь!
Из окопа машет парень в ахматовской форме. Я спрыгиваю в окоп.
— Ты Злой?
Его позывной написан на каске, но иногда бойцы меняются вещами и не сразу замазывают чужие позывные.
— Злой, — грустно соглашается «ахматовец».
Вид у него — усталый и добрый, а вырытый им окоп похож на могилу. Впору лечь и вытянуться во весь рост. Но для двоих — маловато.
Обстрелы возобновляются с новой силой.
— Можно? — показываю на лежащую под ногами лопату.
Злой не возражает, и я принимаюсь углублять и расширять окоп, выбрасывая землю наверх.
По нашим позициям бьёт вражеский танк. Снаряды ложатся близко.
Столб земли взлетает вверх и проливается грязным дождём на наши головы.
Чёртов танк! Ни гранатомёта, ни ПТУРа с собой нет. И сам танк — слишком далеко. Ему же расстреливать нас — вполне удобно. Танковый снаряд пробивает окоп насквозь. А грохот от выстрела такой, что может оглушить или контузить.
Снаружи сущий апокалипсис. Яркие вспышки озаряют небо. Непонятно, кто и по кому стреляет. С неба падают, разделяясь на части, огненные шары, и поджигают поле. Если фосфорные, думаю я, то должны быть белыми, а эти — красные и жёлтые.
Я бросаю лопату и корчусь на дне окопа, закрыв голову руками. Что-то взрывается, свистит, шипит. В воздухе раздаётся чмокающий звук, будто разлетаются в стороны кассетные снаряды или «лепестки». Раньше я подобного не слышал, но высовывать голову из ямы и проверять не хочется. От близких прилётов земля кажется горячей.
Что за война такая, когда тебя расстреливают как в тире, а врага не видно, и как в него стрелять — непонятно!
Наконец, грохот стихает. Отряхнув шапку, смотрю на Злого:
— В порядке?
— Нормально. Здесь товарищ мой рядом… Эй, Комбайнёр, ты живой?!
— Ага! Вроде, — раздаётся из ямы неподалёку.
— Пойдём на позицию, — говорю я. — Сейчас, пока затишье. Ахматовцам сказали на дальней позиции собираться. По пути своих встретим. Закат начинается, лучшее время. Потом в темноте идти не сможем.
— Ладно, пойдём, — легко соглашается Злой. — Только гранаты нужно взять.
Подобрав запакованные в плёнку морковки для гранатомёта, мы со Злым и Комбайнёром осторожно идём вдоль посадки. Если слышим свист — пригибаемся и падаем. Но в основном взрывается в стороне.
Полыхает закатом небо, горит поле со стороны неприятеля. Так красиво, что хоть останавливайся и любуйся. Но приходится спешить: до темноты нужно найти своих.
Останавливаемся отдохнуть в одном из капониров — и замечаем идущих по тропинке бойцов.
— Ахматовцы? Вы что здесь сидите? Идём с нами!
Это парни из группы Гордея, которых я потерял утром. С облегчением присоединяемся к ним. Теперь мы не одиноки. С нами в сумерках идёт сам Гордей; фиг знает, как он выглядит, но всё же он — командир, и наверняка понимает, что делать дальше.
— У вас гранатомёт есть? — спрашиваю парней.
Глупо тащить тяжёлую гранату — и не иметь гранатомёта.
— Да есть…
Продираемся по посадке почти в темноте, гранатой-морковкой я раздвигаю ветки.
— Далеко ещё?
— На Т-шку идём. Это в самом конце.
Идём туда, где днём гремел стрелковый бой, где заканчиваются наши позиции и начинается неизвестно что, но людей оттуда выносят на носилках.
Спустя время делаем остановку. Здесь в окопах сидит не меньше двух десятков человек, а среди них — Чукча, Гога и Снежок.
— Ого, Репортёр! А мы думали: куда ты пропал?!
Окопы здесь неглубокие, ниже пояса. Я не понимаю, как здесь прятаться в случае обстрела. Ещё и толпа народа… Одной миной всех накроет.
— Ахматовцы, идём дальше! — слышу команду из темноты.
На Т-шке нас ждёт Алекс. Несмотря на лёгкое ранение, он добрался сюда первым.
Группа Гордея распределяется по окопам — таким же, как предыдущие. Не окопы, а скорее канавы. Я отдаю гранатомётчику гранату, немного жалея, что тащил её; лучше бы взял с собой лопату.
Хотя гранаты нужны. Утром, имей мы гранатомёт, могли бы попробовать подбить танк, кошмаривший наши позиции. Из гранатомёта танк подбить непросто; нужно метить в гусеницы. Часто бывает, что одной гранаты недостаточно, понадобятся две. Но остановить танк — большое дело. Очень уж опасная штука.
— Парни, в тот окоп не залезайте. Там «лепесток» лежит.
— В какой окоп? — переспрашиваю темноту.
— Вон тот, — отвечают мне, но я ничего не вижу.
Вот отлично! Мало того, что здешние окопы — маломерки, рассчитаны на гномов, так ещё в них «лепестки» лежат, отрывающие ноги.
— Кто у вас в группе главный? — спрашивает меня то ли Гордей, то ли кто-то ещё.
— Гога, кто у нас главный?
И взводный, и командиры отделений — все на другой позиции. А мы пятеро остались сами по себе. Гога быть главным не хочет, машет рукой.
— Ты, значит, будешь главный, — откликается невидимый офицер. — Расставляй людей. И на пост отправь двух человек, чтобы к нам с тыла не зашли.
Ну, вот я и командир! Слышал от людей, что на войне можно сделать карьеру, — но чтобы настолько быстро, не ожидал.
Значит, так: Гога — пулемётчик, ему нужно обустроить гнездо на краю окопов. Снежок останется помогать Гоге. Алекс ранен, пусть отдыхает. Чукча — снайпер, ему стоять на посту с винтовкой неудобно, лучше туда отправить автоматчика. А автоматчики — я и Комбайнёр.
Раздав указания, забираю с собой Комбайнёра, и мы идём обустраивать пост. Командир с рацией шепчет мне на ухо секретный пароль, чтобы мы знали, что идут свои.
Отойдя на 30 метров назад, мы с Комбайнёром располагаемся в кустах у тропинки. Договариваемся, что будем дежурить по очереди. Измучившийся за день Комбайнёр засыпает. На вид ему лет пятьдесят. Мне жалко дядьку, не хочу его будить, даже если придётся самому сидеть на посту всю ночь.
В стороне за кустами устраиваются Алекс и Снежок. Они не поместились в окопе и легли спать на ледяную землю, накрывшись куском полиэтилена. Никто из нас не взял ни спальник, ни коврик. Немного поёрзав, я кое-как усаживаюсь, подложив под себя несколько веток.
Если бы я мог, выкопал бы окоп или укрытие. Просто сидеть в кустах — небезопасно. Но лопаты нет, а искать её в темноте по посадкам, где лежат противопехотные
