Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
Недавний разговор с командующим Гальдер записал в свой ежедневный дневник. И с огорчением поделился с главкомом сухопутных войск генерал-фельдмаршалом Вальтером фон Браухичем о предубежденном мнении генерала Паулюса, инспектирующего 2-ю танковую группу.
– Я считаю, что Паулюс целиком попал под влияние слишком односторонних выводов Гудериана в тактике, – недовольным тоном докладывал Гальдер. – Танкиста убедить в ошибках трудно, его стремление рваться вперёд симпатично фюреру. Как бы ни переломать ноги на русских буераках.
– Гудериан просит помощи. И опять через голову фон Бока. О помощи я не возражаю, но пусть решает этот вопрос сам фельдмаршал, – отвечал главком. – У него есть резервы.
– Не мне вам говорить, господин фельдмаршал, фон Бок стонет под напором четырёх фронтов Сталина и боится не выдержать атаку русского медведя.
– Наращивание мускулов поправит настроение прославленного командующего, – с пафосом сказал Браухич. – Генштабу надо изучить вопрос о партизанах на восточных территориях. У меня лежит записка от Альфреда Йодля, в ней перечислены диверсии у нас в тылу, и особенно на железных дорогах.
– Генштаб занимается обозначенным вопросом. Партизан ловят и вздергивают. Зная упорство русских, боюсь – движение будет разрастаться.
Позднее генерал-оберст Альфред Йодль напишет: «Советское правительство в тылу врага организовало борьбу 6200 партизанских отрядов с составом до одного миллиона человек. Борьба с ними стала чудовищной реальностью. В июле 1943 года в России взорвано 1560 железных дорог, в сентябре – 2600. То есть 90 – в день!»
* * *Залёгшие у железнодорожного полотна диверсанты обсуждали добытые лейтенантом сведения.
– Однако накрутили немцу хвост, – заметил Степан, а лейтенант в знак согласия качнул головой и продолжил рассказ:
– Штабник говорил об ответственности генерала Фрайса, мол, пока вы квартируете в Локте, отвечаете наравне с армейскими интендантами за сохранность грузов на перевалочной базе. Моя догадка, что Локоть расширяется не случайно – верная. Потому на подступах к станции усиленная охрана путей.
И последнее – сегодня ночью на станцию придёт эшелон с боеприпасами для танков и авиации. Угадать бы на него!
– В таком случае охрану дороги усилят, – сказал Степан.
– Скорее всего.
– Это будет для нас наводкой, – вставил словцо Фёдор.
– Ладно, минируем прямо сейчас и ждём. Хорошо мыслишь, товарищ Фёдор, спасибо.
– За что спасибо, товарищ лейтенант?
– За то, что головой работаешь. Прежде чем пойти на операцию, я ни один час размышляю и взвешиваю – за и против: как немцам хрюшку начистить и себя не подставить?
На большой скорости прошёл небольшой состав с автоматчиками на переходных площадках, скользя прожекторами по дороге. И сразу двинулась дрезина, разрывая сгустившуюся тьму осветительными ракетами и обшаривая лучами прожектора кромку леса, где укрылась боевая группа.
– Однопутка. На этой ветке поезда ходят через каждый час, – сказал командир, показывая на наручные светящиеся фосфором часы. – А вот и встречный. Для дрезины за поворотам – тупик. Смещаемся вправо, на самую кромку оврага.
Дрезина укатила недалеко и вернулась довольно быстро, слепя бойцов, освещая кромку леса, а также засеку, словно указывая место, где легче продраться сквозь завалы леса.
– Осинину снять рюкзак и следовать за мной. Потянешь провод. Будем прорубаться сквозь завалы. Степану и Лёне наблюдать за дрезиной. Если нас обнаружат, прикроете отход, бить короткими очередями, как учил на стрельбах.
Лейтенант снял с себя всю амуницию, передал пулемёт Степану, снайперскую винтовку Шелестову. Поправил кобуру с пистолетом, подсумки с толом и взрывателями, висящими на поясном ремне под немецким кителем, натянул поглубже пилотку, чтоб не слетела в завалах. То же сделал и Фёдор. Подождали, пока уйдёт на север дрезина, и нырнули под близколежащую на толстых ветках берёзу.
Пробились метров на десять. Дальше сплошь лежали стволы сосен с хрупкими ветками, которые при ударе о землю ломались, и стволы оказывались прижаты к земле, проползти под ними невозможно.
– Дальше придётся прыгать белками, потянем провод поверху, – сказал командир. – Дай мне провод, осторожно, не сломай ногу. Контролируй, как будет ложиться, чтоб не зацепился за сучки. Важно идти прямо.
Осинин подал концы, и командир осторожно двинулся вперёд, отгибая торчащие ветки и подныривая под них. Осинин, как мог, поправлял провод. Идти оказалось гораздо легче, чем ползти. Они почти достигли кромки завала, как стала возвращаться дрезина. Залегли. Дрезина прошла и остановилась в тупике на той стороне балки, бросая осветительные ракеты и шаря лес прожектором. Прошёл на северо-запад, тяжело громыхая, состав. На открытых платформах угадывалась искорёженная техника. Насчитали тридцать платформ и два пульмана.
Коротким броском одолели последние метры завала. Залегли перед чистым пространством метрах в десяти перед насыпью. Дрезина, подобно мотоциклу, треща двигателем, прокатилась. Как только она прошумела мимо, храбрецы рванули к полотну в молочном свете неполной луны.
– У нас десять минут, чтобы заложить заряд и убраться!
Быстро пустили в ход кинжалы, взрыхляя слежавшуюся кальку, выгребли, протащили под рельс провод. Лейтенант заложил заряд, присыпали его мелкой галькой, а также провод. Впрочем, с дрезины его не разглядеть. Кинулись назад, залегли у кромки завала, и тут прожектор дрезины полыхнул рядом. Взвилась осветительная ракета. Ещё и ещё!
Степан и Леонид, держа на мушке опасный транспорт, переживали. Оба до рези в глазах всматривались в темноту, но не могли угадать, где находятся лазутчики.
Леонид первый уловил близкий шорох идущих товарищей.
– Наши возвращаются, – полушепотом сообщил он Степану.
И точно, из мглы вынырнули две фигуры, упали под деревья. И вовремя, дрезина возвращалась, полыхая светом прожекторов.
– Немецкая аккуратность и точность – нам допомога! – прохрипел командир. – Тол под рельсами. Теперь дождаться тяжёлого состава.
– Встречный был тяжёлый и длинный. Мы насчитали тридцать пульманов.
– Тридцать два, – уточнил Фёдор, – мы лежали в десяти метрах от насыпи.
– Сомнений нет: наступление захлебнулось, иначе бы фон Бок не катил бочку на Гудериана. На каком рубеже – трудно сказать. Чтобы выяснить, надо долго слушать. Одно очевидно: враг готовит новое наступление на Москву, не иначе. Копит силы.
В голосе командира звучали неподдельное волнение и тревога, но он заставил себя успокоиться, ибо знал: его состояние в какой-то степени будет угнетать дух бойцов.
– А не взять ли нам языка с дрезины? – сказал Степан.
– Взять не проблема. Можно сорвать главную операцию, –
