Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
Осевшая земля и травяной мусор открыли кровавую картину. Большинство фашистов были уничтожены взрывами. Прицельный огонь двух стволов разил контуженых. Несколько солдат отползали за могильный холм. Но их тут же достали пулемётные пули. Казалось, всё кончено.
И всё же ответ последовал. Хлестко ударили по атакующим два автомата, находящиеся за бывшей «музыкальной линией». Видимо, те, которых командир не досчитался. Лейтенант перенес огонь в их сторону. Пули щелкали о деревья. Он бил наугад короткими очередями, экономя патроны. Вдруг Константин прекратил огонь и что есть силы закричал на немецком языке:
– Немецкие солдаты, вы окружены партизанами, сдавайтесь! Ваш командир обер-лейтенант и вся группа уничтожены!
Треск автоматов с той стороны смолк. Смолкли и наши автоматы.
– Товарищ лейтенант, я слышу топот, они утекают. Разрешите преследовать? – В глазах у парня горели огоньки успеха, но самого трясло как в лихорадке.
– Отставить, товарищ Лёня! – захлебываясь слюной от азарта боя, прохрипел командир. – Мы не можем рисковать и получить шальную пулю. Наша цель – немецкий эшелон! Молодцы, бойцы! Где же Степан?
– Товарищ лейтенант, я здесь, с нашими людьми, – раздался бодрый, но глуховатый голос охотника. – Они все живы, попадали в яму во время стрельбы. Тут мой кум Иван!
– Бойцам собрать оружие, подсумки. Снять с немцев кители, с полицаев верхнюю одежду, если целая. Осторожнее, как бы кто не ожил да не стал отстреливаться.
– Есть, товарищ лейтенант, здорово вы фрицев напугали своим немецким, – радовался успеху разгоряченный боем Осинин.
Лейтенант в ответ качнул головой, заулыбался, мол, видал, какие вояки.
– Поторопитесь, бойцы, нам надо засветло выйти к железке и пустить под откос первый же эшелон да вернуться завтра домой: шкода наша ждёт возмездия, – сказал командир как-то слишком сурово, а надо бы веселее, как-никак сыпанули немцу орехов по самое горлышко, и отправился на зов Степана.
Освобожденные смертники сгрудились вокруг Степана. Испачканные в земле, с лихорадочным блеском в глазах они рассыпали благодарности Степану, у женщин по щекам струились слезы. Они прижимали к себе мальчишек-подростков как родные матери.
– Нашему командиру говорите спасибо, я его волю исполнял.
– Батюшки, да мы на колени упадём перед командиром!
– Спасибо красному командиру, – сказал пожилой человек, – спас нас от лютой смерти. Этот полицай Мордовин грозился меня живьём закопать. Уголовник.
– Иван – мой кум, товарищ лейтенант, – сказал Степан, – заметная фигура на станции, общественник.
– Что же мы будем с вами делать? – принимая благодарности, растерялся Белухин.
– Нам домой никак нельзя, запытают, – сказал Иван, – мальчишек вот деповских похватали. Они на практике у нас были от училища, да уйти с беженцами не успели. В отряд нас берите, сгодимся. Руки есть, глаза видят, оружие держать можем.
– Задали вы мне задачу. Домой вам действительно нельзя. И дорогое время с вами тратить не могу. Нам боевое задание надо выполнить. Придётся отрядить с вами бойца Осинина.
– Почему меня, товарищ лейтенант? Мне край надо участвовать в боевой операции.
– Больше некого, рядовой Осинин. Шелестов, со своей одаренностью слышать, нам необходим. Степан – проводник.
– Товарищ лейтенант, кум Иван знает местность не хуже меня. Мы с ним по перу на Кривом болоте крякв били не раз. Он и отведёт народ.
– Хорошо, если все согласны?
– Согласны, – сказала молодая женщина Дарья. – Только у меня дома дочка трехлетняя осталась, правда, я успела её турнуть к золовке. Рано или поздно, а придётся домой наведаться. Сердце не сдюжит незнанку по дочери.
– У всех родные есть, так что же теперь, голову в пасть зверю совать? – сказал Иван. – Их, поди, не тронут. Вон сколько автоматов и подсумков. Вооружусь и буду бить супостата!
– Ладно, нам пора уходить. Берите оружие, сколько унести сможете, сухой паёк фрицев, котелки, фляжки, одежду. То, что не по силам, – спрячьте в приметном для вас месте. Пригодится. Голодные? Отойдёте за километр, поешьте. К роднику подходите с западной стороны, ни в коем случае нельзя с севера. Там секрет. Если умеете кричать как кедровка, на подходе покричите, вас встретят и проведут.
– Вот не довелось, – сказал Иван, – свистеть скворцом могу, крякать.
– Это не поможет. Хотя попробуйте. Собирайтесь – и в путь. Дорогу перейдете, следы заметите. Всё! Выступаем. Головной Степан, второй Шелестов, я замыкающий. Чего ты там замешкался Леонид?
– Товарищ лейтенант, тут один полицай живой, я его чуть штыком не приколол, да остановился. Может, допросить надо?
– Молодец, сейчас подойду. – Лейтенант шагнул за сосну, где лежал раненый, а увидев, воскликнул: – Так это мой старый знакомый! Майор Никудышнов. Та-ак! Где же ваши бойцы? Попали в плен или погибли?
– Фашисты от меня ничего не добились. Видите, весь в синяках. Помогите лучше. Вы были тогда правы: надо было драться вместе.
– Что же случилось? Быстрее выкладывайте, у меня нет времени.
– Напоролись на немцев, отстреливались. Бойцы погибли. – Майор застонал, ухватившись рукой за правый окровавленный бок.
Группа майора действительно наткнулась на немцев. Впереди с винтовкой наизготовку к стрельбе шагал высокий боец. За ним – конопатый. Офицер, опираясь на палку, замыкал группу. Солнце клонилось к вечеру, бросая длинные тени деревьев в просветы между ними. Никудышнов первый услышал стрекот мотоциклов и гул машин. Он напряг слух.
– Немцы! Ложись! Впередсмотрящему выдвинуться, провести разведку, – отдал команду майор.
– Есть! – коротко отозвался высокий боец и, согнувшись, осторожно двинулся вперед, быстро скрылся за деревьями.
Прошло несколько томительных минут. Гул техники разрастался. Майор и второй боец лежат рядом, прислушиваются.
Неожиданно раздалось приглушенное: «Хенде хох!» И выстрел из винтовки. В ответ – длинная автоматная очередь.
– Товарищ майор, там дорога и немцы. Нашего кокнули. Смываться надо.
– Слышал. Лежать! – тихо ответил майор и внезапно ударил бойца пистолетом по голове. Из-под пилотки брызнула кровь. Конопатый коротко вскрикнул, майор зажал ему рот ладонью. Некоторое время подождал, когда закончатся предсмертные судороги. Все – боец мертв.
Майор быстро
