Юрий Коротков - Девятая рота (сборник)
За его спиной зал в едином порыве вскочил на ноги, заглушая восторженным ревом объявление судьи о победе русского медведя…
Иван в черкеске и папахе, постукивая тростью по брусчатке, шел по солнечной парижской улице с Карсаковым и Друбичем. Многие прохожие оглядывались на него, узнавая. В некотором отдалении, то забегая вперед, то отставая, следовала стайка мальчишек, с восторгом разглядывая Поддубного. Поймав его взгляд, они разом пригнулись, выставив вперед скрюченные пальцы как когти, и зарычали по-медвежьи. Иван засмеялся, погрозил пальцем.
Следом подбежали три хорошенькие парижанки, защебетали разом, протягивая Ивану открытки – Поддубный в борцовском трико, кулаки в пояс, орлиный взгляд.
– Красиво. У меня нет таких, – обрадовался Иван, засовывая открытки в карман. – Спасибо, барышни!
Те защебетали громче.
– Чего им надо-то?
– Распишитесь, Иван Максимович, – сказал Карсаков. – И обратно отдайте.
– Зачем это? – насторожился Поддубный.
– Это называется – автограф, – терпеливо объяснил Друбич, подавая ему золотую ручку. – На память.
Иван пожал плечами и старательно вывел каракулями свою фамилию. Барышни чмокнули его в щеки, засмеялись и побежали дальше. Иван невольно оглянулся вслед.
– Привыкайте, Иван Максимович, – улыбнулся Карсаков, закуривая папироску. – Это слава. Самая желанная дама сердца, ради которой готов на все. А она капризна, как светская львица, требует все новых подношений, непостоянна и ветрена и без сожалений уходит к более удачливому сопернику… – он щелкнул пальцами, останавливая мальчишку-газетчика, взял у него пару свежих номеров. – «Русский медведь покорил Париж»… «Кто остановит русского медведя?»… – прочитал он заголовки. – Обратите внимание – весь Париж обожает Поддубного, и весь Париж втайне ждет его поражения, чтобы возвести на пьедестал нового героя и ему поклоняться….
– Во! – продемонстрировал Иван вокруг увесистый кукиш. – Не дождутся!
– Ива-ан Максимович… – укоризненно протянул Карсаков. – Мы в Европе все-таки, не на хуторе…
– Вы, Николай Алексеевич, поэт, – ответил Карсакову Друбич. – «Дама сердца, ветрена-непостоянна». А меня вот больше, извините, прозаические вещи беспокоят… Ты, Иван, выиграл у норвежца и болгарина за счет казачьего наскока. Шашку наголо – и вперед! Никто ничего не ждал от новичка из России, нас и не знали почти в Европе. А ты заметил, что на последней схватке все твои противники уже на трибуне были? Почтили присутствием. Приглядываются, как тебя на встречный прием поймать. Теперь любая подлость в ход пойдет. Надо тактику менять, перехитрить. У них уже свой план готов, они от тебя наскока ждут с первой секунды, а ты их тормоши, держи в напряжении, но в захват первым не иди, отступай. Пусть сами атакуют, пусть раскроются…
Но Иван уже не слышал, он, раскрыв рот, смотрел на витрину магазина.
– Вот это да! – восторженно сказал он и шагнул к дверям.
– Иван Максимович… – растерялся Карсаков. – Куда вы? Это салон дамского белья!
– Так Маше-то подарок не купил еще, – Поддубный вошел в дверь.
Звякнул колокольчик, молоденькие продавщицы оглянулись с дежурной улыбкой – и лица у них вытянулись при виде покупателей.
– Иван Максимович, – сгорая от стыда, вполголоса сказал Карсаков, – не принято это, сюда дамы только ходят.
– Так Маша-то дома осталась.
– Пойдем, Иван, – неловко улыбаясь продавщицам и разводя руками – извините, недоразумение, – прошипел Друбич. – Если надо, горничную пошлем.
– Да она ж размер не знает… Ух, ты! – оглядел он прилавки, заполненные шелком и кружевами. – В России-то нет такого, все больше вроде кальсон солдатских… Слышь, барышня, вот это дай посмотреть! – указал он на кружевные панталоны. – Переведи ей, не понимает!
Карсаков, пряча глаза, перевел. Продавщица подала Ивану невесомую вещицу. Иван приложил ее к себе, чтобы прикинуть размер. Продавщицы кусали губы, с трудом сдерживая смех. Друбич и Карсаков спинами заслонили витрину, чтобы не было видно с улицы.
А Иван деловито выбрал одну из продавщиц, примерно подходящую по размеру, знаками подозвал к себе и примерил к ней лифчик.
– Ага, и это возьму!..
Когда пытка закончилась, и красные Друбич с Карсаковым вышли на улицу с Поддубным, хохочущие продавщицы прилипли носами к стеклу витрины. Друбич вытер потное лицо и воровато глянул по сторонам, Карсаков торопливо прикурил новую папиросу.
А Иван был счастлив.
– А Машуня-то рада будет! – все не мог он успокоиться. – Она же такого в жизни никогда не видала, – он остановился, собираясь вынуть из пакета обновы, чтобы еще раз полюбоваться.
– Только не здесь, Иван! – не выдержал Друбич. – Дай я понесу, от греха!
– Господи, – покачал головой Карсаков. – Завтра во всех газетах будет! «Русский медведь в кружевах»!
Иван с новым противником кружились по арене, изредка захватывая друг друга и тотчас снова расходясь.
– Хорошо, Иван, хорошо, не торопись. Выдерживай тактику! – крикнул Друбич.
Публика недовольно загудела, потом послышался свист. Иван наконец плотно захватил противника, сцепил руки у него за спиной, готовя бросок, и в этот момент тот незаметно для судей и публики сильно ударил его коленом в пах. Иван охнул и присел. Соперник картинно развел руками, как бы в недоумении. На трибунах засмеялись.
Поддубный медленно разогнулся, исподлобья глядя на противника.
– Иван, тактика! – крикнул Друбич.
– Да какая, к черту, тактика! – заорал Иван на весь зал. – Он же по яйцам бьет, зараза!
Он метнулся к противнику, обхватил его за пояс. Тот свободной рукой ухватил его за пышный ус. Иван тряс головой, пытаясь освободиться.
– Ах ты, сучий потрох! – он оторвал противника от земли, бросил на ковер и всем весом упал сверху, схватил за горло и стал душить, рыча от ярости. Тот торопливо стучал ладонью по ковру, показывая, что сдается, потом рука его безвольно обмякла.
Трибуны, радостно приветствующие победу русского медведя, тревожно затихли, потом раздались крики, дамский визг. Судьи, русская делегация, рабочие из-за сцены, зрители из первых рядов бросились оттаскивать Ивана от поверженного противника. С трудом разжали его руки, и Карсаков с Друбичем и Эженом повели его за кулисы.
– Ты с ума сошел, Иван! Ты что творишь? Это же не драка в кабаке, это чемпионат мира! Так и снять могут! – выговаривал Корсаков.
– Нет ты видел? Видел? – не мог успокоиться, подрагивал всем телом Иван. – Ладно, по яйцам – он же за усы, сволочь… – Иван рванулся было обратно, его с трудом удержали. – Для казака усы – как для тебя… твой герб графский! Убей, но не тронь!..
За всем этим с другой стороны арены, окруженный свитой, невозмутимо наблюдал высокий француз с тщательно, волосок к волоску уложенными волосами и пижонски подкрученными усиками.
Тренер сокрушенно покачал головой:
– С ним нельзя вести открытый бой, Рауль. Это самоубийство.
Тот только усмехнулся. Обернулся к своему импресарио, пожилому господину в котелке:
– Шарль, какие ставки?
– Шесть к одному. Не в твою пользу, Рауль.
– Это хорошо. Очень хорошо. Ставь на меня.
– Сколько?
– Десять тысяч.
– Ты шутишь? Ты в своем уме, Рауль?..
Но тот уже не оглядываясь шагал к выходу. На ступеньках «Казино де рояль» к нему бросилась толпа журналистов, перекрикивая друг друга. Рауль, снисходительно улыбаясь, поднял руку, дождался тишины.
– Один вопрос и один ответ, – объявил он.
– Господин де Буше, вы надеетесь выиграть у Поддубного? – спросил старый репортер.
– И на медведя найдется меткий охотник, – ответил Рауль и пошел к автомобилю.
– Победитель международных турниров, парижский мушкетер – Рауль де Буше-е-е!! – объявил судья.
Рауль эффектно раскланялся во все стороны.
– Русский медведь, кубанский казак – Иван Под-д-дубный!
Иван, как обычно, коротко кивнул – скорее утвердительно, чем приветственно.
Судя по аплодисментам, симпатии зрителей разделились почти поровну.
Поддубный и Буше пожали друг другу руки, и началась борьба. То есть борьбы-то как раз и не было. Гибкий, быстрый Рауль, даже не поднимая рук, улыбаясь в лицо Ивану, отступал, уходил от захвата, подныривал ему под мышку и оказывался за спиной. Потом вообще перешел на бег, заставив Ивана совершить круг по ковру. Он будто играл с ним, как тореадор с быком. На трибунах кто смеялся, кто свистел.
Иван начал свирепеть.
– Будем бороться, клоун, или в догонялки бегать? – заорал он.
– Иван, не горячись! – крикнул Друбич. – Он же нарочно это делает!
Поддубный, наконец, захватил Рауля, но тот легко освободился. Иван удивленно глянул на мокрые ладони, вытер их о трико. Обхватил противника за шею – и снова тот легко, безо всяких усилий освободился. Наконец взбешенный Иван зажал его в углу ковра, взял его стальным своим захватом, сцепив пальцы за спиной, готовясь оторвать от земли и бросить – но Буше, как угорь, выскользнул у него из рук. Иван снова глянул на ладони, понюхал.
