Волжские плесы - Николай Петрович Зарембо
Караван рассыпался. Баржи развернуло в разные стороны и понесло течением. Одна из них на глазах валилась набок. На полном ходу спешим к ней. Еле успели направить ее к мели. Ткнувшись носом в песок, она остановилась и перестала погружаться. Вскоре сюда прибыл спасательный катер. Повреждение было небольшое, — видно, мина взорвалась на некотором расстоянии. Водолазы быстро заделали пробоину. Вечером, после того как из баржи выкачали воду, буксир собрал караван и снова потянул его вниз по реке.
Мы продолжили свой путь. Пантелеев задумчиво смотрел на темнеющую в сумерках воду. Вынув изо рта неизменную трубку, сказал мне:
— А ты знаешь, если бы перед нами прошло какое-нибудь судно, прибор кратности мины сработал бы под нашим катером...
И снова стал попыхивать трубкой. Словно ничем особенным этот сюрприз не грозил нам.
К чему ведет взрыв мины под катером, мы увидели несколько позже. Произошло это в первой бригаде. Один из тральщиков с трал-баржой на буксире поднимался вверх по реке. Раздался взрыв, корабль скрылся в облаке брызг и дыма. Катера, находившиеся невдалеке, кинулись к месту происшествия. Но на поверхности клокочущей воды они не нашли ничего. Как будто и не было корабля. Исчез вместе со всей командой. На берегу состоялся траурный митинг, установили памятный знак, вывели на нем имена погибших. Над символической могилой своих боевых друзей моряки дали клятву до конца довести начатое дело, полностью очистить Волгу от вражеских мин.
Гибель товарищей потрясла всех. Кое-где пошли разговоры: дескать, размагничивание ничего не дает, то, что произошло с тем тральщиком, может в любую минуту случиться с каждым кораблем.
Что ж, мы не могли никому гарантировать безопасность плавания по заминированной реке. Траление всегда связано с риском. Но боевые задания мы обязаны выполнять, не считаясь с опасностью. Бондаренко сказал мне, что офицеры политотдела флотилии изъявили желание пойти завтра на самые опасные участки. Так поступят и политработники бригад и дивизионов. К ним присоединились работники штаба. Как в бою: в самый трудный момент матросы чувствуют себя спокойнее и увереннее, когда рядом с собой видят офицера, старшего товарища, слышат его ободряющие слова.
Нам с командующим посоветовали сменить БМК на полуглиссер. На легком, стремительном катере, едва касающемся воды, плавать, конечно, было бы намного безопаснее. Но это значило бы косвенно признать правоту тех, кто поддался приступу страха.
— Никуда не перейдем, — отрезал Пантелеев.
Флаг командующего продолжал развеваться на мачте тяжелого, низкосидящего корабля, и по-прежнему попутные суда стремились пристроиться к нам в кильватер, считая это лучшим зароком от всех напастей.
Все шло так, как будто ничего не случилось. Темпы траления не снижались. Тем же нескончаемым конвейером двигались по реке суда.
А Пантелеев требовал от всех:
— Думать! Всем думать, как тралить быстрее и лучше!
Бойцы постов наблюдения ломали голову над тем, как точнее засекать места постановки мин, чтобы тральщикам было легче найти их. Минеры бились над усовершенствованием тральных устройств. Гидрографы снова и снова промеряли реку, искали возможность проводить суда в обход участков, требовавших тщательного траления.
Комсорг отряда кораблей минер старшина 2-й статьи Павел Павлович Заонегин предложил несложное приспособление, которое в несколько раз усилило эффективность акустического механизма трала. А надо сказать, обезвреживать магнитно-акустические мины было труднее всего. Проверили новшество старшины. Действительно, трал стал работать лучше.
Позвонил командир дивизиона В. Т. Гайко-Белан:
— У нас мичман Дерябин высказал интересную мысль. Завтра думаем испробовать.
Пантелеев, узнав, в чем дело, не мог усидеть на месте.
— Пойдем к Белану. Я этого Дерябина знаю: умная голова.
— Я с ним тоже уже познакомился, — говорю. — Он парторг отряда. Был я у них на собрании. Парень деловой, цену слову знает. Наверное, прежде чем внести предложение, сто раз его взвесил. Надо обязательно посмотреть, как у него получится.
К рассвету мы были на тральщиках. Мичман — широкоплечий богатырь — достал замасленную тетрадку, карандашом набросал чертеж: русло реки, направление течения, предполагаемое место нахождения мины. Изобразил корабль с трал-баржой на буксире.
— Смотрите: пока корабль идет впереди, для него всегда остается опасность подрыва. А если мы тральщик с баржой проведем вот здесь, — он прочертил линию в стороне от опасного места, — поднимемся вверх по реке, а затем пустим баржу плыть, как говорят, самосплавом...
— Действуйте! — кивнул головой командующий.
Катер с брейдвымпелом командира дивизиона — Гайко-Белан захотел своими глазами увидеть, как пойдет дело, — потащил баржу по запасному фарватеру. Мы с палубы своего БМК в бинокли наблюдаем за тральщиком. Вот он поднялся по течению, вывел трал-баржу на стрежень и отдал буксир. Баржа поплыла вниз. Катер с остановленной машиной тоже спускался по течению, держась все время в стороне от опасного района.
Первый галс не дал результатов.
— Это вроде артиллерийской стрельбы по площадям, — проговорил Пантелеев. — Пока случайно попадешь в цель, уйму снарядов выпустишь.
Тральщик снова и снова ловит снесенную течением баржу и отводит ее вверх по реке.
— Пустой номер, — вздыхает Пантелеев.
Вдруг на фарватере вырастает белоснежный холм, а спустя несколько секунд до нас докатывается грохот.
— Сработала! — не верит глазам Пантелеев.
Трал-баржа плывет целехонькая — взрывом ее не задело.
БМК устремляется к тральщику. Пантелеев, не дожидаясь, когда корабли сомкнутся бортами, прыгает на низкую палубу тральщика, крепко обнимает мичмана.
— Молодец, Дерябин!
В тот же день описание предложенного мичманом способа траления поступило во все дивизионы кораблей. Дал он нам очень многое — и большую безопасность работ, и экономию топлива: ведь каждый из двух рейсов тральщика теперь не требовал усилий машины — трал-баржу несло само течение реки.
Пытливые головы не остановились на этом. Командир тральщика старшина 2-й статьи Михаил Михайлович Иосевич стал швартовать бортами две трал-баржи. Эго усиливало электромагнитное поле, что повысило эффективность траления. А когда мы разбогатели техникой, то стали спускать по течению сразу шесть сцепленных барж, снабженных и электромагнитным и акустическим оборудованием. Дело пошло еще успешнее.
Как-то поздней ночью, когда мы только что передали в Москву очередной отчет о движении по реке за сутки, мне позвонил Бондаренко:
— Здесь у меня бакенщик. Хочет сказать очень важное командованию флотилии.
— Хорошо. Распорядитесь, чтобы его проводили ко мне.
То, что гражданский человек пришел в наш политотдел, никого не удивляло. Уж такое это учреждение. Люди знают, что их здесь всегда примут, выслушают, помогут. Случилась беда у матроса — идет сюда. В политотделе не существует субординации. Перед партией
