Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1
— Они на своём вертолёте пройдут на бреющем… всех разбудят и раздраконят духов… Вот тогда всё и начиналось!.. Сразу в камеру заходило несколько боевиков с АКМами и они начинали всех нас прикладами долбить… Это они так свои нервы успокаивали… И вот… Пока этот вертолёт сверху что-то талдычит, наши охранники нас всех лупят и лупят… Приклады-то деревянные! После освобождения я ещё месяца два ходил весь синий и красный от кровоподтёков… Места живого не было… А ты говоришь «психологическая обработка»…
— Вот это да!.. Извини… Я думал…
Мне стало крайне неловко, то есть очень уж не по себе… Честно говоря, я не ожидал такого поворота в этой спасательной операции…
— Что? Любим кошмары на ночь слушать?
Вот что-что… А жизнерадостного и весёлого настроения у Николая Васильевича почти всегда было хоть отбавляй!..
— А как же нынче без них? — с соответствующими интонациями пошутил Валера. — Без кошмаров и ужасов теперь и сон не сон…
— Встречался я с этими «психами»! — рассмеялся Тимофеев. — Разбросают свои листовки! Чтобы Чеченов застращать… И на этом всё! А ушлые-е!.. Жуть!.. Ещё не успеют эти же листовки на землю упасть… Как они прямо в вертолёте начинают строчить наградные!.. На самих себя… Да ещё и приписывают в конце… Вертушку-то трясёт!.. А они спокойно добавляют, что данный документ был составлен в боевых условиях!.. То есть под вражеским обстрелом…
— Причём на сапоге убитого товарища! — пошутил я. — Извините за неразборчивый почерк…
Вот так… Разговаривая на всевозможные темы, мы постепенно переместились в комнату, где проживали командиры групп и ротный зампотех. Старший лейтенант Дегтярёв сейчас находился в горизонтальном положении на кровати, но обе ноги закинул повыше на дужку… Лежал он с закрытыми глазами, но не спал…
— Смотри-смотри! Масло вниз сгоняет, чтоб не загустело…
Зампотех практически никак не отреагировал на подначку Васильича, поскольку его невнятное бормотание нами совершенно не было понято. Тимофеев продолжил обстрел неприятеля своими колкостями и остротами. Вскоре Дегтярёву это надоело…
— Коля! — попросил он обидчика. — Повесь, пожалуйста, в коридоре мой бушлат… Ну, пожалуйста…
— Зачем? — спросил Николай Васильевич. — Он у тебя и здесь просохнет…
Но у зампотеха имелся совершенно другой сценарий:
— Ты, главное, его там повесь… А сам стой рядом и доё. ывайся до моего бушлата! А меня оставь в покое…
— Ха-Ха-Ха! — театрально расхохотался Тимофеев, но ёрничать всё же перестал. — Вставай! На ужин пора идти…
Дегтярёв лениво поднял руку и посмотрел на часы.
— Ещё десять минут есть…
Тимофеевский прицел узрел новую мишень:
— Да твои «куранты» давно уже пора сдать в музей… Они у тебя отстают…
В ответ сначала послышался тяжкий вздох…
— Когда же ты отстанешь?! — устало проворчал зампотех и начал готовиться к важному вечернему мероприятию.
Он медленно скинул ноги сначала на кровать, а потом сам сел и опустил конечности вниз, ловко всунув ступни в солдатские тапочки. Затем потянулся за сохнущими на той же дужке портянками и положил их рядом.
В этот момент я вспомнил о военном водителе Исаеве и решил поучиться военно-техническому уму-разуму у опытного специалиста… Да к тому же и земляка…
— Послушай, Петрович! Помоги мне в одном вопросе разобраться! Как можно списать топливный насос?
— Высокого давления? С БТРа? — уточнил он, а после моего утвердительного ответа, задумчиво поскрёб затылок. — Да… Очень тяжело… Он же на двигателе установлен. Внутри бронекорпуса. Значит, его может повредить только прямое попадание в двигательное отделение… Понимаешь?..
— Конечно… — вздохнул я. — а дальше?
— А дальше… Ничего у вас не получится!.. — он говорил серьёзно и без иронии. — Бронетранспортёры у вас все целые… снаружи! А Васькин — молодой и всего боится… Чуешь?
Все эти нюансы мне уже были известны и теперь меня интересовало бумажно-техническое производство…
— Да. — сказал я голосом пободрее. — А как он списывается по бумагам?
Как у меня, так и у Иваныча имелся очень богатый боевой опыт, а следовательно и наши отдельно взятые фантазии обладали буйными возможностями. А при их слиянии, да при хорошей подпитке, коллективное воображение творило чудеса. В данном же конкретном случае… Мы «вспомнили» о том, что злосчастный топливный насос высокого давления получил прямое попадание вражеской подствольной гранаты в тот самый момент, когда в тяжёлом бою засорился топливный шланг, а доблестный водитель Исаев под шквальным огнём боевиков полез собственноротно его продувать… Ну, и открыл все верхние крышки двигательного отделения… Чем подлые боевики и воспользовались, коварно запульнув прямиком в моторное отделение гранату ВОГ-25…
Но эти боевые подробности Дегтярёву знать было необязательно, так как данное «ноу-хау» по праву принадлежало только первой роте. А сейчас меня очень интересовал сам процесс бумаготворчества и последующих за этим результатов… Желательно положительных…
— Ну… — начал говорить Дегтярёв. — Сперва приказом командира части создаётся комиссия, в которую должны входить зампотех батальона… Зампотех роты… И начфин, кажется… Ну и ещё кто-нибудь для массовости… Желательно из технарей…
Я внимательно слушал и старательно всё запоминал. Зампотеха роты у нас не было. Начфин в батальоне появлялся редкими наскоками. Следовательно в комиссию мог войти и сам Дегтярёв, который являлся единственным ротным зампотехом… Картина складывалась средненькая: не совсем уж хорошая, но и не очень плохая… То есть перспектива победы была… Но в густом тумане…
— Ну, вы идёте жрать или нет?
Тимофеев терпеливо ждал нас, стоя у входа. Оглянувшись на него, я отметил в уме какое-то непонятное злорадство в глазах Васильевича. Что вообще-то не соответствовало его добродушному характеру. Но я быстро вернулся к нашему разговору с зампотехом, который объяснял уже нюансы внутриштабных передвижений бумаг и телодвижений членов комиссии. И я его внимательно слушал далее…
Он по-прежнему сидел на кровати напротив меня и рассказывал всю суть почти до мелочей. При этом его туловище чуть наклонилось в сторону и правая рука стала на ощупь шарить под кроватью… Но так ничего не нашла… Не прерывая своей речи, Дегтярёв накренился уже в противоположную сторону и уже левая рука стала рыскать под кроватью… И опять безрезультатно…
От дверей уже доносилось многозначительное покашливание Николая Васильевича… Я невольно оглянулся, но так ничего и не понял… А в его глазах уже вовсю полыхал костёр злой радости, тогда как губы расплылись в довольной и торжествующей улыбке… Но он ждал… Вернее, выжидал благоприятного момента…
Наконец зампотех второй роты выговорился полностью и быстро заглянул под кровать, где до этого так безуспешно метались его руки. При этом он откинул одеяло и я увидел, что там почти ничего нет. Если не считать древних окаменелостей… Эти же носки заметил и Дегтярёв, после чего он коротко выругался.
В этот момент Тимофеев издал победный индейский клич и мы, естественно, посмотрели на него. Я — непонимающе. А зампотех с нескрываемой досадой…
— Ан нет их там! — выкрикнул Николай Васильевич и профессионально изобразил ботинками русско-народное танцевальное коленце. — Оп-па!
Потом он прошёлся Гоголем между нами, выдал напоказ длинную чечеточную дробь… Так что я сразу понял: старший лейтенант Тимофеев откровенно праздновал победу…
— Коля! — сказал Дегтярёв. — Так это ты их одел?
И тут я стал постепенно прозревать…
— Во-первых! Не «одел», а обул, лепёшка ты самаркандская! А во-вторых!.. — Николай Васильевич назидательно загнул средний палец. — Объясняю тебе уже в десятый раз! Это!.. Мои!.. Повторяю!.. Мои!.. Ботинки!..
Ну, вот теперь-то мне стало всё понятно… А Тимофеев продолжал глаголить истину…
— И я их обул по праву первополучателя с вещевого склада! Роспись моя! Пойди проверь… А в третьих! Обувай свои рыжие галоши…
— Они ещё не просохли. — пробурчал Дегтярёв.
— А вот это меня абсолютно не волнует! — с апломбом заявил единственный и потому счастливый обладатель ботинок с высоким берцем.
Я посмотрел на свои подрезанные сверху валенки и негромко крякнул. Меня они вполне устраивали. Из-за ледяной слякоти я предпочитал ходить в армейских валенках на толстой резиновой подошве. Пусть громоздко и неуклюже, но зато сухо и тепло. На развод и на занятия я конечно обувал ботинки, но в остальное время суток мой выбор был за сваленной обувкой.
А зампотех второй роты почему-то ходил в старых порыжелых гражданских полусапожках с вроде бы меховой подкладкой. Может он тоже по-своему любил тёплую и сухую обувь, но замочки на обеих молниях полностью отсутствовали, вследствии чего отвороты его сапожек болтались при ходьбе в разные стороны. Как ботфорты или матросские клёши… На такую странность уже никто из начальства не обращал внимания, ибо такой свой необычный внешний вид Дегтярёв с лихвой компенсировал своей каждодневной работой… Но мне его всё же было жалко… Потому что я уже несколько раз слышал отчаянные матюки зампотеха второй роты, в очередной раз угодившего в глубокую лужу и зачерпнувшего из неё порядочную порцию ледяной жижи…
